Проект "Плеяда" 2.0

Тревога эта усилилась еще больше, когда на восьмом дне ее пребывания в камере, ей не принесли как обычно завтрак. А потом и обед и ужин — было похоже, что ее решили, наконец, морить голодом. Подобная перемена не предвещала ей ничего хорошего, и Наташа еще долго вертелась на кровати, только под утро сомкнув глаза.

Разбудил ее шум открывающейся двери и какое-то дребезжание. Удивленная девушка увидела, как охранник вкатывает в комнату небольшой столик. На нем красовались блюда, накрытые серебряными крышками и небольшой кувшинчик. Тут же лежали столовые приборы, стояли фарфоровые чашечки и блюдца.

— Все в порядке, Такаши, можешь идти, — послышался из-за спины японца женский голос. Японец поклонился и вышел, пропуская в двери очередного гостя. Вернее — гостью.

Глаза Наташи округлились.

— Ты?! — выдохнула она, с удивлением и ненавистью рассматривая виновницу своего появления в этом кошмарном месте. В японской военной форме (идеально подогнанной по ее стройной фигуре), с короткой стрижкой на европейский манер и в элегантных сапожках сейчас она мало напоминала черный призрак, возникший перед испуганной Наташей в дверях разгромленной лаборатории. И только глаза — по-азиатски узкие, по-европейски полные глубокой, насыщенной синевы, оставались пугающе узнаваемыми.

— Это я, — кивнула девушка, улыбаясь Наташе, словно хорошей подруге, — здравствуйте товарищ Севастьянова.

Тон, которым это было сказано, сочился радушием и доброжелательностью, но за ней и особенно за словом «товарищ» даже неискушенная в восточных играх словами Наталья, уловила скрытую насмешку. Что, впрочем, было вполне ожидаемо.

— Извини, что я так поздно, — девушка прошлась по комнате, — да, тесновато у тебя тут. Ну, ничего, это исправимо. Можно присесть? — она остановилась рядом с Наташей, глядя на нее сверху вниз. Русская девушка машинально кивнула, опасливо кутаясь в тонкое покрывало. Ее гостья беззаботно плюхнулась рядом на кровать.

— Поставь сюда, ага — девушка кивнула второму японцу, появившемуся в дверях. В руках он держал небольшой чемоданчик, который он поставил рядом с кроватью.

— А теперь — брысь отсюда! — она добавила несколько фраз на японском. Непрерывно кланяясь, прислужник исчез за дверью.

— Надоели уже, — доверительно произнесла она, оборачиваясь к Наташе, — ну что перекусим? Ты ведь еще не завтракала сегодня?

— Сутки не кормили, — неохотно кивнула та, невольно принюхиваясь к соблазнительным запах исходящим из-под крышек с блюдами.

— Стажеры, — снисходительно поморщилась девушка, — что с них взять. Ну, так что есть будешь? Тут правда японское все: сасими из тунца, мисосиру, суп со свининой, тофу, рис. Но, на голодный желудок сойдет, я думаю?

Говоря все это, девушка снимала с блюд крышки и аппетитные запахи, расходящиеся по комнате, заставили Наташу сглотнуть голодную слюну. Рядом с ней враг, она в логове врагов — но есть, несмотря на это, хотелось все сильнее. Опасливо косясь на гостью, Наташа подсела рядом и робко взяла с тарелки ломтик сасими.

— Ты же понимаешь, тут обслуга вся с деревни, привыкла по чашке риса в день есть.

Забыли только, что не все могут так жить. Хорошо, что я хоть поинтересовалась, заставила их принести тебе поесть.

— Спасибо, — Наташа проглотила кусок рыбы и настороженно покосилась на гостью, уминавшую суп, — не стоило так беспокоится.

— Ну как же, — девушка посмотрела на плененную докторшу широко распахнутыми глазами, — я, что для того, тебя от этого вашего сбрендившего комиссара спасала, чтобы ты тут от голода умерла? Давай ешь.

Формально, конечно, она была права — как не крути, если бы не эта фурия в черном, Борсоев застрелил бы Наташу. Вот только в благородстве помыслов своей спасительницы молодая докторша сильно сомневалась. В памяти всплывали отрывочные, бессвязные воспоминания о пути по КВЖД из Читы в Харбин. Впервые после бункера Наталья очнулась на лежанке в купе, где слышался мерный стук колес, а под потолком мерцала тусклая лампочка. В ее свете Наташа увидела девушку в черном костюме, рассеяно пролистывающую ее офицерскую книжку. Увидев, что пленница проснулась она гибким, упругим движением поднялась на ноги и шагнула вперед, доставая откуда-то шприц с прозрачной зеленоватой жидкостью. Наташа пыталась отбиться, но ее сопротивление было пресечено ударом по болевым точкам. Тут же она почувствовала резкую боль в бедре и ее сознание вновь заволокло тьмой. Такое повторялось три раза — два в поезде и один уже в автомобиле, на заднем сиденье которого, словно куль с мукой, валялась обессиленная Наташа. Последнее, что она увидела — огромный забор с колючей проволокой, окруженный глубоким рвом. Из раскрывшихся ворот навстречу им уже выбегали японские часовые, но далее Наташа не успела рассмотреть — сидевшая рядом стражница увидела, что пленница очнулась и вновь достала шприц. Очнулась Наташа уже в камере. Сейчас же в ее мыслях царила полная невнятица — что может означать такое пристальное внимание к ней? Зачем она понадобилась этой странной женщине?

Та, тем временем, откупорила бутылку, разливая по чашкам прозрачную жидкость.