Проект «Платон»

Иван беспомощно улыбнулся и развёл руками. Антон посмотрел на друга со скепсисом и иронией. Он чаще всего именно так смотрел на Ивана: с оберегающим скепсисом и спасительной иронией. Иван всегда был слишком восторжен, до степени: эйфоричен. Он как дитя видел этот мир как бездну удивительных возможностей. Не боясь в неё упасть, полагая, что это совершенно не обязательно. Можно парить. Конечно, можно. Если ты птица!

— Но тебе Создатель не дал крыльев.

— Что?! А!

Иван рассмеялся. Частенько создавалось впечатление, что товарищи слышат мысли друг друга. Возможно, это было не только впечатление. Ещё подростками они увлеклись разного рода духовными практиками, и одно время постоянно сидели на берегу Волги, постигая искусство концентрации и чтения мыслей. Мысли читать не удавалось, хотя однажды на отлично удалось переохлаждение. Их чудом удалось спасти, хотя Антон вернулся к жизни куда быстрее. Он всегда был пластичней Ивана.

— Я совсем не такой восторженный идиот, коим ты меня полагаешь! — заметил Иван. — Я давно вырос. И я учёный, чёрт возьми! Если уж и предполагать за кем из нас оторванность от реальности — то вовсе не за мной. А вот ты разбазарил, и продолжаешь разбазаривать свои совершенно удивительные способности!

Иван многозначительно посмотрел на Антона. Ему частенько хотелось взять на себя роль ментора. Хотя с самого раннего детства было отлично известно, кто именно не забудет в поход соль, спички и прочие исключительно прозаические составляющие бытия. И это был вовсе не Иван. Пришла очередь Антона рассмеяться.

— То есть ты по первому свисту Виддера бросаешь возглавляемую тобой кафедру, занимающуюся интересным тебе направлением — ради проекта, о котором ничего неизвестно кроме претенциозного названия, а от реальности, значит, оторван я?

Друзья посмотрели друг другу в глаза. И, наконец, пожали руки и обнялись.

— Привет!

— Привет.

— Как ты?

— Как и прежде. Реальность, от которой я, в отличие от тебя, не оторван, мне не интересна. И это отнюдь не парадокс. И даже не апория. Для людей с интеллектом.

Антон присел на ступеньки, жестом пригласив Ивана располагаться рядом. Иван покорно уселся, глубоко вздохнув.

— Я не помню, когда не знал Илью Николаевича.

— Хорошо, что я заставил его выбрать тебя, а не меня.

— Да он тебя и не заметил! Вы с ним до сих пор не знакомы!

Иван уставился на Антона.

— Кстати, почему? Как так получилось?

Антон усмехнулся.

— Потому что я умею скрываться в складках этой простой, как драпировка, реальности. Я всегда был умнее тебя.

— Ты?! — Иван подбоченился. — Может в детстве. Но уж точно не сейчас!

— Да, я. Если мы говорим о скорости соображения, а не о сумме знаний. Разумеется, ты всегда был усидчивей. Хотя толку от этого не так, чтобы слишком. Ничего особенного ты не насидел, кроме диссертаций. Да и те — лишь рамки, нормы и правила.

— Знаешь что?! Умение жить в рамках, нормах и правилах — это…

— Хорошему человеку правила не нужны.

— Это психопатам правила не нужны!

— Психопатам они как раз нужны! Хотя, кто сказал, что психопат не может быть хорошим человеком?

Антон подмигнул другу.

Иван отмахнулся, как от нелепицы. Антон усмехнулся.

— Хотя вполне объяснимо, почему ты даже не уточнил у Виддера во что он тебя втягивает. Ты задержался на той стадии развития, когда дитя безоговорочно верит в отца.

— Он мне не отец!

— И поскольку, да, у тебя не было отца, ты назначил Виддера на эту роль.

— Давай вот только без этих вот… обывательских проекций и популярных психологизмов!

— Ни в коем случае! Конечно без них. Но отрицать роль Виддера в формировании тебя как личности — так же нелепо, как поклоняться тому, кого никогда не видел. А люди сплошь и рядом вытворяют и первое и второе.

— Что первое и второе?

— Поклонение. И отрицание.

Друзья недолго помолчали. Антон продолжил:

— Возвращаясь к волнующему тебя: люди проводят вместе уйму времени — и… И ты не мог уточнить детали своей будущей работы? Как спрашивают друг друга люди. Словами. — Антон изобразил друга, заискивающе заглядывающего в глаза воображаемого патрона и учителя: — «Илья Николаевич, а что это за проект “Платон” такой? Почему ради него я должен бросить заведование кафедрой, с быстрыми перспективами стать действительным членом академии наук?»

Антон простодушно поморгал, состроив выразительную рожицу. Вышло как всегда очень похоже на друга.

— Да ну тебя! — Надулся Иван.

— Может быть этот проект…

Иван вскочил, подхватывая мысль друга:

— Миф о половинках, записанный Платоном. Андрогины, целые люди…

— Третьи люди, — ехидно заметил Антон. — А, может быть, и первые, — пробубнил он себе под нос, уже серьёзно, обдумывая что-то своё. Иван не услышал, он был слишком увлечён.

— Единственные целые люди! — Иван нервно расхаживал. — Слишком сильные. Слишком умные. Слишком…

— Слишком целые.

— Да! Слишком цельные. Они раздражали богов…

— Прежде всего, Зевса. Главного. Текущего, так сказать, руководителя лаборатории. Все остальные боги-сотрудники, научные, если угодно, сотрудники, — всегда подчиняются главному. Руководителю. Создателю. Отцу богов и людей. Точнее сказать: богов и душ.