Проект особого значения

Крик в кабинете стих, раздались громкие быстрые шаги, и Лекс чуток отодвинулся. И очень вовремя, иначе получил бы прямо по носу внезапно распахнувшейся дверью, из-за которой вылетел раскрасневшийся и немного встрепанный темноволосый мужик лет тридцати пяти – сорока. Эпигенетик машинально отметил золотые запонки и зажим на галстуке, блеснувший благородной металлической белизной перстень, судя по всему, платиновый, механические наручные часы известной фирмы (необоснованное позерство в век электронных технологий!), разительно контрастировавшие с внешностью деревенского бугая, вздрогнул, заправил рукав обтрепанной водолазки поглубже под халат и поморщился. Сколько можно за другими финансовую состоятельность считать, надо переставать этим бесполезным делом заниматься.

Мужик пролетел мимо Лекса, не удостоив его и взглядом, обдал волной удушающего парфюма и скрылся за другой дверью – руководителя Программы. За ним неспешным шагом вышел Тайвин, прокомментировав:

– Ветрова принесло – Ветрова унесло.

– Ага, сын кафедры! Так я и думал. – Ветрова Лекс знал хоть и заочно, но очень хорошо с большинства его неприглядных сторон. – Так вот ты вблизи каков!

– Кто, простите? – поинтересовался штатный гений.

– Это прозвище такое, – смутившись, пояснил Лекс. – Дело в том, что Ветров как профессор Выбегалло – сволочь, приспособленец, весомый и зримый хам. Но, в отличие от книжного персонажа, талантлив необычайно, не отнимешь. На него вся кафедра биологии в период его аспирантуры сделала ставку. И три года коллективное научное творчество продвигали в массы верхом на его имени, думали, выедут за счет светила биомиметрики, получат мировую известность, приток студентов, гранты на исследования смогут выбить. Первое время так и было, но потом Ветров привык, сам сел всем на шею, возглавил кафедру и зазнался. Такая вот история.

– Вы знакомы? – спросил Тайвин, поправляя очки. На его скулах медленно бледнели алые пятна – похоже, сын кафедры успел неплохо побесить гения.

– Не лично. Вблизи не видел и не общался. Просто Ветрова в Межпланетке, мне кажется, не знают только абитуриенты. Кстати, хотел спросить, а почему в таком высокотехнологичном научном центре обычная дверь, а не автоматическая? – поинтересовался эпигенетик, инстинктивно потерев чудом уцелевший нос.

Штатный гений восстановил слегка пошатнувшееся душевное равновесие и с невозмутимым видом ответил:

– Здание построено намного раньше, чем стали повсеместно использовать автодвери. Технология еще не была толком обкатана, да и дорого везде такую открывашку ставить. А как RFID переизобрели с заменой на идентификацию не радиосигнала, а биочипов, начали постепенно менять, но не везде успели. Да и не все соглашаются на имплантацию. Я вот пока не хочу, не вижу необходимости. И в чипах, и в открывашке.

– Может, и к лучшему? – улыбнулся Лекс. – Иногда так и хочется шандарахнуть дверью со всей силы. Если их везде заменить – куда человек выплеснет злость при случае?

– На окружающую реальность спроецирует, естественно, – пожал плечами Тайвин. – Спонтанная аффективная агрессия в принципе в духе человечества. Дверей не будет – так кружка под руку попадется. Или чье-то чрезмерно участливое лицо.

Подтверждая его слова, дверь соседнего кабинета с оглушающим грохотом впечаталась в стену.

– Да кто вообще такой этот ваш Санников? – громогласно возмущался разъяренный до предела Ветров. – Понабрали сброд вместо компетентных специалистов!

Его взгляд споткнулся о стоящих неподалеку бок о бок и с интересом наблюдающих производственную драму штатного гения и эпигенетика. Лекс, внутренне немножко обмирая от собственной смелости, слегка приподнял руку и высказался:

– Я Санников. Вы имеете какие-то сомнения в моей компетентности?

– Имею. Я сейчас тебя так буду иметь… – Ветров сжал кулаки.

Лекс, повинуясь безотчетному порыву, вздернул подбородок, смело посмотрел оппоненту глаза в глаза и решил последовать совету Тайвина – быть предельно откровенным до кристально прозрачного хамства.

– Ввиду пола не получится, разве только вы оригинальны в ориентации. А чем вас моя кандидатура так не устраивает, сударь? Если уж на то пошло, биомиметрик в Программе – не пришей кобыле хвост, да как и я со своей эпигенетикой. Может, не в научных достижениях дело?

– Да ты…

Ветров пошел было в сторону Лекса, но Тайвин демонстративно сложил руки на груди и вмешался:

– Мне охрану позвать?

Сын кафедры остановился, разжал кулаки и смерил Лекса таким взором, что эпигенетику срочно захотелось за широкие надежные плечи охранников – компенсировать мелкость роста и комплекции за их счет. Ветров с минуту молчал, глядя сверху вниз на Лекса, затем процедил сквозь зубы первый же штамп, на который набрел его мозг в поисках внушающих страх угроз:

– Мы еще с тобой разберемся, ш-ш-шваль.

Затем посмотрел на Тайвина не менее уничижительным взором, но не сказал ничего и предпочел удалиться.

– Вот так человек и приобретает себе кровных врагов на всю жизнь, – сказал Лекс, провожая взглядом его спину и пребывая в глубокой задумчивости.