Проект Омега

— Але, потише, — влезает Тотал. — Мы в Лондоне. Ты что же, хочешь сказать, что мы не пойдем смотреть на королевские драгоценности?

— И в Тауэр, — добавляет Ангел.

— Ой, смотрите, «Мадам Тюссо»! — Надж уставилась на афишу в окне киоска. — Туда тоже надо пойти.

Уже в который раз у меня не укладывается в голове способность моей стаи совершенно забыть или полностью игнорировать первостепенные задачи, забыть, что мы спасаем свои жизни, а заодно и все человечество.

Нахмурившись, продолжаю, точно не заметив их «лирического отступления»:

— Думаю, главный офис ИТАКСа будет где-то в окрестностях, не в центре.

— А Буккингемский дворец? — ошарашивает меня Ари. — Там, где еще дядьки в меховых шапках на карауле стоят.

— Конечно, — подхватывает Надж, — как это я про Буккингемский дворец забыла.

Я открываю рот, готовая начать отдавать приказания.

Ты сама знаешь, когда ты права, ничего другого не надо, — вещает Голос.

— Что ты хочешь этим сказать? — раздражаюсь я, плохо понимая, с кем разговариваю, с Надж или с Голосом.

— Ты что, обалдела? Говорят тебе, Буккингемский дворец, — объясняет Надж. — Где Королева живет и мистер Королева.

«Нет, нет, только не ты». Прислоняюсь к стене, на минуту прикрыв глаза. «Нельзя ли объяснений каких-нибудь прибавить? Или прикажешь мне пойти и на вершине горы тридцать лет размышлять над твоими сентенциями?»

— Макс? — встревоженно спрашивает Ангел. — У тебя голова опять болит?

— Нет, я в порядке. Дайте мне минуточку. И смотрите по сторонам повнимательней. На всякий случай.

В отличие от меня, стая терпеливо стоит и ждет. А я готова ногтями скрести стену.

Ты должна исполнять свою миссию. — Поразительно, но Голос на сей раз соизволил откликнуться. — Но ты так и не научилась быть лидером. Надо не только вести за собой, но и уметь слушать.

Прикажешь на поводу у них идти? Что им в голову придет, то и делать?

Макс, они всего-навсего дети. Им покататься хочется. Сильный лидер — тот, кто уступать умеет.

Я открываю глаза.

— Ладно. Уговорили. Сейчас сядем на автобус и все посмотрим — и дворец, и Тауэр. Ангел, давай-ка, устрой нам тур вон на том двухэтажнике.

— Будет исполнено, товарищ командир, — радостно соглашается Ангел, Надж победоносно вскидывает кулак, и мы движемся по знаку, указывающему направление «К наземному транспорту».

— Я хочу ехать на втором этаже, — канючит Тотал, семенящий рядом с Ангелом. — Но только в Максовой куртке. А то холодно.

«Эй, ты, — тихонько говорю я. — Ты, Голос, не прав. Они, конечно, дети, но мы сюда не покататься приехали. Мне нужен каждый из них. Без их помощи у меня ничего не получится».

70

— Они не настоящие. — В этом я уверена. Как можно выставлять в хлипкой стеклянной витрине настоящие бриллианты из Английской короны? Стекло кто хочет разобьет и все это добро стащит.

— Какие красивые, — еле дышит Надж, чуть ли не упершись носом в стекло. — Вот это да! Большая Государственная Корона! Хотела бы я, чтоб у меня такая корона была.

Уж в чем-в чем, а в этом я уверена. У нее обязательно будет такая корона. Потому что экземпляры, полученные в результате генетических экспериментов, непременно становятся коронованными главами государств.

— Вон, смотрите, какой скипетр, — шепчет Тотал. — А какой в нем бриллиант вставлен — размером с булыжник.

— Тут написано, они все настоящие, — говорит Ангел, показывая на плакат с объяснениями. — Вон тот — алмаз Куллинан.[10] Но мне скипетр не очень нравится. Держава, по-моему, лучше.

— А что, значит, королева просто приходит сюда, открывает витрины и забирает все эти штуковины, когда едет в Парламент? — я поворачиваюсь к Ари. — А что вот на том плакате написано, с твоей стороны?

Ари смотрит на меня, и всего на одно мгновение в его лице отчетливо видны черты маленького мальчика, каким я его знала в детстве, много-много лет назад. Он покраснел, и от этого на щеках выступили шрамы от недавних, но уже заживших ран:

— Не знаю. Я читать не умею.

— Пошли теперь в Тюссо, — торопит нас Тотал. — Туда обязательно тоже надо сходить.

Придя в Тюссо, мы обходим одну за другой тысячу восковых фигур, и, наконец, Ангел в растерянности признается:

— Понятия не имею, кто такие все эти «знаменитости».

Давно бы так. На мой взгляд, ничего хуже Тюссо придумать невозможно. Разве только запихать мне в ботинок пару камней. Можно и не драгоценных.

Положим, они все восковые. А вдруг не все? Вдруг какой-то из этих мужиков окажется белохалатником и на нас кинется? Публика, конечно, такого себе и представить не может. Но те из нас, кого за лабораторной решеткой взрастили и из пробирки молоком поили, вполне такую возможность в виду имеют.

Поэтому я орлиным взором в каждую фигуру всматриваюсь: не дернется ли у кого из этих восковых болванов веко, не колыхнется ли грудь от сдержанного вздоха. Пока все тихо. Повторяю, пока.