Проект «Ковчег», Воздушные рабочие войны. Часть 1

– А мы тут все, как на подбор необычные, – ухмыльнулся Ивелич. – Вон командир, в шестнадцать Герой Советского Союза, подполковник, командир корпуса. Наши милые дамы тоже не так просты, – Николай галантно склонился в сторону Бершанской с Рачкевич и Зинаиды. – Евдокия Давыдовна и Евдокия Яковлевна командир и замполит первого боевого полностью женского полка, Зинаида будущая артистка, – Зинка смущенно зарделась. – Начштаба у нас, – замполит кивнул на Короткова, – герой Испании и Халхин-Гола и если б не его ершистый характер сам бы сейчас минимум полком командовал, а то и дивизией. Там вон в самом конце стола притаился товарищ Ловчев, который у истоков русской авиации стоял. Вась Вась то ли удовлетворенно, то ли смущенно крякнул. – А за голову товарища младшего лейтенанта, – Ивелич весело посмотрел на Тихонова, – беляки с самураями даже награду в десять тысяч йен назначили.

Алексей смущенно промямлил:

– Да я ничего. Это все командир.

Взгляды с Тихонова скрестились на Сашке:

– Я не при чем, – усмехнулся парень. – Он на Дальнем Востоке с отцом нашей Ленки Волковой служил. Кстати, Леш, а за Владимира Викторовича, сколько награда была? – ну а что, интересно же.

– К тому времени, как его в Москву перевели пять тысяч. Долларов, – пояснил Тихонов. – Так мы и жили там. Они на нас охотились, а мы на них. А Евдокия с блеском в глазах поглядела на Алексея. Рейтинг младлея рос, как на дрожжах.

А Ивелич тем временем продолжил:

– Георгий с Петром еще два наших Героя с первых дней войны воюют. И хорошо воюют, судя по наградам. Так что корпус у нас хоть и новый, только сформированный, но нам уже есть, чем гордится и на кого равняться. Да и не ко всем на награждение лично товарищ Сталин ездит, – замполит, поняв, что его понесло, широко улыбнулся, – вот за здоровье товарища Сталина, товарища Берия и за наш славный корпус я и предлагаю выпить, – и, привстав, стал наливать водку в подставленные стаканы. Сашка свой не подставлял, у него и так было налито.

– Стаин-то с Никифоровым придут? – спросила Ленка у Насти. Девушка пожала плечами:

– Сказали, как освободятся, заглянут, – Волкова кивнула и продолжила накрывать импровизированный стол, составленный из прикроватных тумбочек в центральном проходе между рядами кроватей. Расположились с разрешения Бершанской в казарме у девушек. А в соседней комнате накрывался такой же стол девочками из ночного. Сначала хотели все вместе, но решили, что будет тесно. Лучше бегать друг к другу в гости.

– Колька, ну куда ты хлеб ставишь на край?! А если кто зацепит и уронит! – крикнула на Литвинова Ленка. Парень тут же подхватил миску с коряво нарезанными кусками ржаного хлеба и нерешительно замер, подыскивая место, куда поставить хлеб. – Ну вот, теперь он замер, как статуя! Давай сюда! – она выхватила у Николая тарелку и поставила ее туда же куда и он до этого, только чуть дальше от края. – Идите лучше с Игорем скамейки принесите из Ленинской комнаты. Сюда и девочкам, – она кивнула в сторону соседней комнаты, из которой раздавался веселый гомон. Литвинов тут же ухватил Бунина за рукав и тихо шепнул:

– Валим, – парни, понимающе переглянувшись, исчезли в коридоре.

– Ты чего на него накричала-то? – спросила Настя.

– На кого? – непонимающе уставилась на подругу Ленка.

– На Кольку.

– Да? – девушка задумалась, а потом махнула рукой, – Ай, да ладно, с него не убудет, – и плюхнулась на койку рядом с Анастасией. – Что-то я и, правда, какая-то злая сегодня. Перенервничала.

– Да ты всегда такая, – подначила ее Настя.

– Какая?

– Так злая, – расхохоталась Федоренко.

– Ах, ты! – рассердилась Ленка и, схватив подушку, ударила ей Настю. Та, хохоча, завалилась на спину:

– Ну вот! О чем я и говорю! Ругаешься, дерешься! Злая ты!

– Да я, да я! – возмущенно зашипела Ленка и, не выдержав, тоже расхохоталась. А потом серьезно добавила: – Просто на построении папу вспомнила. Как он? Опять ни письма, ни весточки.

– Все хорошо будет. Наверное, опять не может написать, не переживай, – сочувствующе поддержала подругу Настя. – А где Ида? Что-то я после построения и не видела ее.

– Плачет Ида, – голос Ленки стал сухим и безэмоциональным, – только я тебе ничего не говорила. Отца у нее немцы убили. Сегодня узнала от товарища Сталина, – Волковой стало не по себе. Она вдруг представила, что это ей при вручении ордена сообщили о гибели папы. Смогла бы она так, как Ида спокойно, не показывая вида принять такую весть, а потом еще провести показательный полет. И только когда всё успокоится предаться своему горю. В одиночестве. Чтоб никто не видел. Только Ленка и знала, как тяжело сейчас подруге. И то, только потому, что сложно такое скрыть от напарницы по экипажу. Настя охнула и полными сочувствия глазами посмотрела на Лену.

– Да как же это?!

– Вот так! – зло выплюнула Волкова, – и, пожалуйста, не надо ее жалеть. Ида она сильная, ей от жалости только хуже будет.

– Хорошо, – часто-часто закивала Настя.

– А вот и мы! – раздался веселый голос Ваньки Полякова. – Вы чего пригорюнились? – нахмурившись, спросил он, увидев чересчур серьезных девушек.