Проект «Ковчег»

Павел Волченко Проект "Ковчег"

Последнее, что ему снилось — мертвая земля. Выжженная, выгоревшая, и цепочка тяжело переваливающихся вездеходов, на которых они, обитатели убежищ, колесили по дороге, устланной пеплом, так похожим на грязный снег. Ехали, взметая облака пепла, чтобы успеть, успеть отчалить с этого утлого, побитого метеоритным роем шарика планеты. Может быть можно было и остаться, восстановить свой дом, свою колыбель, если бы не известность о приближающемся астероиде, которому даже Церера, со своими девятьсот пятидесятью километрами в поперечнике, в подметки не годилась. Надо было бежать, улетать, спасаться. Проект «Ковчег»: в него вложилась вся Земля, все те малые остатки человечества, выжившие после первых ударов метеоритного роя. 2126 год стал последним для человечества на Земле. Год выхода из своей колыбели, год, когда с Земли взметнулись в черноту космоса двадцать четыре «Ковчега», по числу известных, найденных протопланет, и ушли навсегда, оставив свой дом на поругание астероиду судного дня.

Он открыл глаза, проснулся.

Вместо ожидаемой белизны, залитой электрическим светом, черный, опаленный огнем, потолок в красноватом отсвете аварийного освещения. Андрей чувствовал себя отвратительно, жутко. Одновременно хотелось блевать, спать, ломило кости, болели глаза, болело все, но самая страшная боль — это головная. Башка попросту раскалывалась.

Уселся, за что поплатился еще одной порцией головной боли. Огляделся по сторонам. Два ряда таких же камер, как и его, только все эти камеры — разбиты, именно что разбиты, и медицинский бот раскуроченный, со вскрытой нутрянкой, с вывалившимися проводами, свесил массивную квадратную голову.

Перевалился через борт, едва не упал, с трудом устоял на ногах. Откинул лючок на боку капсулы, достал оттуда пару пилюль, пластиковый пакетик с водой разбавленной глюкозой. Закинул пилюли в рот, выдавил, выпил воду из пакета — она была сладкой. Теперь полегче, головная боль начала отступать, стало проще мыслить, думать, понимать происходящее.

Его криоотсек был развален от души. Разбитые капсулы, развороченная механика кругом, какие-то панели вывернутые с корнем, висящие на утлых проводах, как будто прошелся тут сумасшедший с кувалдой. В углу кучей металлолома валялся раздолбанный в ничто универсальный автоматический бот. Его, казалось, не только хотели сломать, а просто — разнести в клочья, смять, уничтожить. Над ним, на свернутом кронштейне, висела развороченная в труху камера наблюдения, поблескивала в красном свете вывернутая линза объектива.

Подошел к одной из разбитых капсул: стекла внутри, и кровь, много крови. Но эта кровь была давно-давно, она уже не то, что высохла, она впиталась в обивку, почернела, и стала просто пылью. Похоже то, что случилось с ее обитателем, случилось давно, много лет назад, если не десятилетий. Подошел к другой капсуле — то же самое.

— Нда… — протянул тихо, голос был сиплый, слабый. Подошел к шкафам, которые тоже были большей частью измяты, искорежены, некоторые вывернуты, разваленные. Подошел к своему. Относительно целый. Приложил ладонь к панели, та пикнула, сферическая дверца откатилась в нутро стенки. Из шкафа достал комбез, ботинки, из глубины шкафа, из под комбеза, малый нарукавный коммуникатор. В первую очередь он. Нажал на кнопку общего вызова, сказал сипло:

— Есть кто живой? Говорит штурман команды Г 12, Андрей Анатольевич Либерман.

Шипение эфира. Щелчки. Тишина, нет ответа. Очень хотелось верить, что просто коммуникатор сдох.

Оделся, зашнуровался, нацепил на запястье коммуникатор.

После заглянул в нутро развороченного шкафчика неподалеку. Там должен был быть такой же набор. Не повезло: все изорвано, разбито, разве что ботинки относительно целые, а вот коммуникатор: его осколки, на дне шкафчика — стекла, мелкое крошево пластика, треснувшая микросхема.

У выхода из отсека подобрал с пола вырванную откуда-то трубу. Увесистая, но очень даже ухватистая, хорошо легла в руки. Вздохнул, кто знает, что ждет там, в коридорах, и приложил ладонь к панели открытия дверей, та не среагировала, даже не пискнула.

Наверное потому его капсулу и не тронули. Выдрали с мясом колонистов из капсул, тепленьких, спящих, его пропустили почему-то — оставили на потом. А потом — вот, заблокировало отсек. Скорее всего накрыли банальный кабель. Все крушили. Кабель тоже попал под раздачу.

Взгляд наверх: потолок высокий, вон, чернеет решетка вентиляции — не допрыгнуть. Подтащить что? Подпрыгнуть и… даже от одной мысли замутило, рот наполнился горькой слюной. Плохо еще, очень плохо после пробуждения.

Снова поднес коммуникатор к лицу:

— Это я, Андрей Либерман, я заблокирован в отсеке команды Г 12. Панель накрылась. Думаю как выйти. Если есть, кто живой, буду рад совету. На связи.