Проект «Аве Мария»

– Изверженные, осадочные и метаморфические, – с презрительной усмешкой ответила Эбби. Ух, и вредная девчонка. Но умница, прямо ходячая энциклопедия.

– Да! – Я кинул ей мячик. – Какая волна ощущается прежде всего при землетрясении?

– Продольная, – произнесла Эбби.

– Снова ты? – Я кинул ей еще один мячик. – Какова скорость света?

– Три умножить на десять, возведенную в…

– Постоянная «цэ»! – не утерпела Регина с задней парты. Она редко подавала голос и, наконец-то, решилась вылезти из своей раковины.

– Хитро, но верно! – я отправил ей мячик.

– Но я отвечала первой! – скривила лицо Эбби.

– Зато Регина первой завершила ответ! – парировал я. – Ближайшая к Земле звезда?

– Альфа Центавра, – быстро проговорила Эбби.

– Ошибаешься! – покачал головой я.

– Нет, я права! – начала спорить Эбби.

– А я говорю, ошибаешься. Кто-нибудь еще?

– Ой! Это же Солнце! – догадался Ларри.

– Молодец! – кивнул я. – И мяч достается Ларри! Будь внимательнее, Эбби!

Она недовольно скрестила руки на груди.

– Кто назовет мне радиус Земли? – спросил я.

Трэнг поднял руку.

– Три тысячи девятьсот[19]… – начал было он.

– Трэнг! – перебила его Эбби. – Ответ на ваш вопрос: Трэнг.

Трэнг смущенно замолк.

– Что? – непонимающе переспросил я.

Эбби взглянула на меня с победным видом.

– Вы спросили: «Кто назовет мне радиус Земли?» Его назовет Трэнг. Так что я ответила верно.

Попался в ловушку тринадцатилетней девчонки. И не в первый раз. Матерчатый мячик приземлился на ее парту одновременно с прозвеневшим звонком.

Дети вскочили со стульев, начали запихивать учебники в рюкзаки. Эбби, раскрасневшаяся от того, что затея удалась, собирала вещи не спеша.

– Не забудьте к концу недели обменять мячики на игрушки и другие призы! – крикнул я выходившим из класса ученикам вдогонку.

Вскоре класс опустел, и лишь гулкое эхо детских голосов, доносившееся из коридора, напоминало о некогда бурлившей здесь жизни. Я собрал со своего стола тетрадки с домашним заданием и сложил в сумку. Шестой урок окончен, а значит, пора наведаться в учительскую и выпить чашку кофе. Может, успею проверить несколько тетрадей до того, как отправлюсь домой. Что угодно – лишь бы не появляться на парковке. Сейчас к школе слетится целая армия чрезмерно опекающих свои чада мамаш, чтобы отвезти своих ненаглядных домой. Стоит им меня увидеть, тут же начинаются жалобы и предложения. Я не против, если человек любит своего ребенка – бог свидетель, нам нужны родители, вовлеченные в образовательный процесс детей – но всему есть предел.

– Райланд Грейс?

Я резко вскинул голову. Не слышал, как она вошла. На вид даме было лет сорок пять, одета в элегантный деловой костюм. В руках портфель.

– Да, – кивнул я. – Я могу вам помочь?

– Думаю, можете, – произнесла незнакомка.

В ее речи улавливался легкий акцент. Кажется, европейский. Точнее сказать я не мог.

– Меня зовут Ева Стратт. Я из рабочей группы по проблеме Петровой.

– Простите, откуда?

– Из рабочей группы по проблеме Петровой. Это международный орган, созданный для работы с ситуацией, возникшей из-за линии Петровой. Моя задача – найти решение. И дабы все делалось быстро, меня наделили определенными полномочиями.

– И кто же наделил вас этими полномочиями?

– Каждое государство – член ООН.

– Погодите, что? Но как…

– Единодушное решение, принятое тайным голосованием. Долго рассказывать. Я бы хотела поговорить о вашей научной публикации.

– Тайное голосование? Да не о чем особенно разговаривать, – тряхнул я головой. – С научными статьями я давно покончил. Не прижился в академическом сообществе.

– Но вы учитель. А значит, по-прежнему состоите в научном сообществе.

– По идее да, – ответил я. – Но я имел в виду настоящую науку. С учеными, экспертными рецензиями и…

– И козлами, которые выкинули вас из университета? – Она насмешливо приподняла бровь. – Перекрыли финансирование и добились, чтобы ваши работы больше никогда не публиковали?

– Точно.

Она вынула из портфеля папку и, открыв ее, прочла надпись на первой странице:

– «Анализ теорий, рассматривающих воду как основу жизни, и переоценка прогнозов эволюционных моделей». – Стратт взглянула на меня. – Это ведь написали вы?

– Прошу прощения, но откуда у вас…

– Должна сказать, заголовок скучный, но сам документ очень впечатляет.

Я поставил сумку на стол.

– Послушайте, я был не в лучшем состоянии, когда составлял это, ясно? Меня тошнило от научного мира, и документ стал эдаким прощальным приветом вроде «поцелуйте меня в задницу». Теперь я гораздо счастливее в роли учителя.

Она перевернула несколько страниц.

– Вы несколько лет посвятили опровержению теории, заявляющей, будто для жизни необходима жидкая вода. У вас есть даже целая глава под названием «Зону обитаемости[20] придумали для идиотов». Там вы упоминаете десятки именитых ученых и обрушиваетесь с резкой критикой на их точку зрения, что температурный диапазон является необходимым условием.

– Да, но…

– Ваша докторская диссертация посвящена молекулярной биологии, верно? Разве не все ученые согласны, что жидкая вода необходима для развития жизни?