Продолжение следует

Владимир Резник ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

_{Художник Ник Джентри (Nick Gentry). Картина из флоппи-дисков}

Барахолка устраивалась раз в неделю по субботам возле старой и покосившейся корейской протестантской церкви. Когда-то, лет пятьдесят тому назад, в округе поселилась большая община корейцев-методистов — они-то и скинулись, и построили общими усилиями себе место для собраний. Но дети их выросли, внуки разъехались, старики поумирали. Теперь прихожан было немного, жертвовали скудно, и пастор, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, сдавал за небольшую плату этот некогда церковный садик, а ныне просто утрамбованную грунтовую площадку — в будние дни под парковку окрестным автовладельцам, а в тёплые летние субботы — желающим избавиться от ненужного барахла или подзаработать мелкой перепродажей всего, что попадётся под руку.

Андрей частенько захаживал туда в неистребимой надежде обнаружить что-то ценное в кучах наваленного на складных столах, а то и прямо на земле хлама. Под скрытые ухмылки продавцов, всё уже загодя перепроверивших, подолгу рассматривал с лупой потёртые монеты, выискивая редкие даты и знаки минцмейстеров, сравнивал их с выписанными из каталога. Перебирал с видом ценителя виниловые пластинки времён своей юности, доставал аккуратно, держа за краешек, проверял, нет ли царапин, приценивался, но не покупал — у него и проигрывателя-то не было. С прищуром знатока рассматривал аляповатые акриловые пейзажи в штампованных рамах и грубые литые подделки под китайскую бронзу. Единственной вещью, купленной им тут, был удобный карманный фонарик, да и тот он потом увидел в хозяйственном магазине и дешевле. Как правило, Андрей не останавливался возле коробок с видеокассетами, хотя магнитофон у него и сохранился, так и стоял в тумбе под телевизором. Киноаппараты, видеомагнитофоны, а теперь уже и проигрыватели компактных дисков — всё это устарело, едва появившись на свет, и умерло, вытесненное нежелающим считаться с расходами потребителей прогрессом, вынуждая их на всё новые и новые траты. Андрей уже не помнил, когда включал его в последний раз, но лень было отодвигать всё, лезть в пыльный, не убиравшийся годами угол и откручивать многочисленные провода. И коллекция фильмов у него имелась, любовно собиравшаяся не один год, а теперь плотными и давно непотревоженными рядами, скучавшая в той же тумбе.

Именно о ней, о своей давно заброшенной фильмотеке Андрей сейчас и вспомнил, обратив внимание на двух изрядно потрёпанных, бомжистого вида мужиков, расположившихся со своим добром на земле, подложив явно вытащенный из ближайшей помойки грязный ковёр. Перед одним из них, коротко остриженным блондином с редкими волосами и просвечивающим через них розоватым черепом, стояли две больших картонных коробки, до отказа набитых видеокассетами. Перед другим — худым, смуглым и черноволосым — одна, маленькая, в которой сиротливо лежала единственная кассета, и та без упаковки.

— А не продать ли мне им свои, по дешёвке? — мелькнула мысль, но подойдя к блондину и приценившись к первому попавшемуся в руки фильму, Андрей понял, что ему проще будет их выкинуть. Блондин продавал любую кассету на выбор по доллару и обещал хорошую скидку тому, кто возьмёт сразу пять. Предложить ему свои хоть по пятьдесят центов Андрей не рискнул. Судя по недоброму и похмельному виду продавца можно было нарваться на грубый ответ. Разочарованный, он заглянул уже машинально в коробочку, стоящую перед черноволосым. На торцевой наклейке единственной, находившейся там кассеты, красным фломастером, аккуратным твёрдым почерком была выведена надпись: «Тебе понравится».

— Порнуха, что ли? — ухмыльнулся Андрей.

Черноволосый не ответил, а лишь отвернув голову в сторону, презрительно сплюнул.

— Ну, а всё ж, — начал заводиться Андрей. — Что там такого, что мне точно понравится?

— Сюрприз, — поднял голову тот и растянул губы в кривой улыбке. У него оказался тонкий нос с горбинкой и глубоко сидящие чёрные глаза, антрацитовым блеском сверкнувшие из-под узких, восточных, углом бровей. — Тебе понравится.

Он так подчеркнул высоким, слегка тягучим голосом это «тебе», что Андрей, уже собравшийся уходить, остановился. Холодок предвкушения чего-то неприятного прополз по позвоночнику, добрался до затылка, и Андрей поёжился.

— А почему ты решил, что именно мне понравится?

— Знаю, — равнодушно ответил тот, полез в карман, выудил оттуда, не доставая пачки, длинную тонкую коричневую сигарету и закурил.

— И почём такой «сюрприз»? — поинтересовался Андрей, чувствуя, что делает что-то не то, что не надо ввязываться в разговоры и торг с этим странным человеком.

— А сколько заплатишь… Ну, доллар дай… так… символически, — лениво отмахнулся черноволосый. — Забирай. Последняя на сегодня осталась. Видать, это твой день.