Продавец снов

– Да знаю… – протянул Джонсон, глядя в потолок. – Или возможно? А, Тим?

Джонсонс неожиданно повернулся в сторону Тима, посмотрел ему прямо в глаза.

– Ох, н-не люблю я, когда ты так на меня смотришь – начал заикаться Тим. – И зачем тебе в чужой сон?

– Ну-у… – Джонсон снова уставился в потолок. – Просто хочу посмотреть чужой сон. Интересно же.

– Конечно, рассказывай. Знаю я тебя! Ты никогда и ничего не делаешь просто так. – Тим подскочил с кресла, подошел к окну, но открывающийся отсюда вид города его совершенно не интересовал. – Хотя чего я у тебя спрашиваю? Это невозможно, поэтому что бы ты ни задумал – брось. Увидеть чужой сон в деталях невозможно.

– Ну ладно, Тим, невозможно, так невозможно, не надо на меня так смотреть. Я просто спросил.

Джонсон докурил сигарету, встал с кушетки, тоже выглянул в окно – там был город. Серые громады домов с тысячами черных окон, змеящиеся дороги, провода, машины, яркая неоновая реклама, редкие пешеходы – все укрыто холодной пеленой мелкого дождя, идущего уже целую неделю. Этот город словно раздавлен бесцветной ватой облаков, медленно-медленно движущихся на запад. Грустная погода, грустные люди, грустный город.

– Пойду я, Тим, а то засиделся. – Джонсон взял с вешалки плащ и шляпу, и не попрощавшись вышел из лаборатории.

Признаться честно, Джонсону нравился Тим, нравилось с ним общаться и пить пиво по пятницам – рядом с его лабораторией есть отличный бар, а так как Тим виски не пьет, то Джонсону приходилось вместе с ним тянуть самое дешевое пиво из коричневых бутылок с косо приклеенными этикетками. Но сейчас присутствие детектива здесь было излишним – оно могло нарушить все планы и не дать прорасти как бы случайно зароненному зерну сомнения.

Поэтому Джонсон просто и незатейливо покинул лабораторию, оставив Тима наедине с самим собой, и отправился в этот самый бар, где можно посмотреть на озлобленные лица работяг и красивых девочек. Или просто послушать музыку наедине со всем городом. Как-то нужно занять время, пока Тим будет думать, а это может длиться дольше, чем хотелось бы Джонсону.

6

Мистер Хеллроад сидел на заваленном бумажками полу своей комнаты. Его не смущала ни грязь, ни беспорядок, ни сумрак, напротив – этот человек, никогда не снимавший своего старого халата, органично вписывался в свой тесный мирок, наполняя его хотя бы какой-то жизнью. Мистер Хеллроад работал, и весь мир сейчас не имел никакого значения. Да и как все это может иметь хотя бы какое-то значение, если никто не может дать никаких гарантий, что окружающий мир – не иллюзия, не игра фантазий, не чей-то изощренный, яркий и безумно детальный сон? Таких гарантий не мог дать никто. Даже сам мистер Хеллроад – признанный мастер изысканных сновидений для избранных.

Мистер Хеллроад сидел на грязном полу своей темной комнаты. Перед ним лежала разворошенная куча газет и журналов, многие из которых были старые, но старые газеты – это даже лучше, чем новые. Иногда они рассказывают столько интересного, что в новых газетах и не встретишь. Старые газеты хранят память даже тогда, когда люди ее уже потеряли, и забывчивость людей часто их подводит, потому что старые газеты никогда не забывают. Хотя и они, признаться, иногда любят приврать.

Грязные узловатые пальцы брали газету, разворачивали, сминали старую бумагу, переворачивали листы, искали нужную полосу. Мистер Хеллроад быстро просматривал газету, отыскивая то, что нужно. Ага, вот и она, миссис Винкерс. Еще мисс Уотсон. Еще молодая, но уже удачно замужняя. Еще красивая, но уже несчастная. Потому что ее семья, родители и две младшие сестры, пропали. Просто исчезли, и полицейские за целый год ничего не нашли. Никаких следов, никаких свидетелей. Ничего.

Мистер Хеллроад едва заметно улыбнулся, разглядывая плохонькую фотографию миссис Винкерс в старой газете. Крупный растр мешал разглядеть детали, но несчастье, написанное на лице молодой девушки, было отлично видно. Даже слишком. Даже для юной особы, недавно потерявшей семью и пару недель назад вышедшей замуж.

Последняя прочитанная газета, достойно сослужив свою службу, ненужным клочком мятой бумаги с шелестом полетела на пол. Мистер Хеллроад, не обращая внимания на затекшие от сидения на полу ноги, встал и неуклюже прошелся по комнате, что-то обдумывая в своей нечесаной голове.

– А вы занятная особа, миссис Винкерс. – произнес вслух мистер Хеллроад. – Занятная…

Наконец, мистер Хеллроад подошел к столу с сомнографом – блестящий аппарат будто ждал своего хозяина, ждал, чтобы получить и записать очередную порцию сновидений, которых так не хватает простым людям. И которые принесут мистеру Хеллроаду и благородному мистеру Эвансу неплохие барыши.

Пара щелчков выключателей, стрелки дернулись и быстро побежали по своим подсвеченным шкалам. Трансформаторы, скрытые под железными кожухами, дружно загудели, наполнив комнату мерным низким гулом. Где-то внутри ламп, выставивших напоказ свои пузатые стеклянные баллоны, красными угольками начали тлеть катоды, испускающие невидимые лавины электронов.