Продавец снов

Папа пытается выломать дверь, а мы сидим в темноте и не знаем, чего ждать. Мы обыскали весь подвал, но сестры в нем не нашли. Здесь только были кое-какие консервы, да немного дров, оставшихся с зимы. Стало холодно. Братишка плачет, да и я уже готова заплакать, потому что очень страшно.

Сверху послышался какой-то шум – будто на пол и на дверь, ведущую в подвал, льется вода. Этот шум продолжался недолго, и уже через две-три минуты все затихло. Папа подошел к двери, пощупал ее, и очень удивился, когда почувствовал на пальце что-то жидкое, густое и холодное. Он говорит, что это бетон. Самый настоящий бетон, который каким-то необъяснимым образом оказался на двери.

… Прошло несколько часов, а мы все сидим в подвале. Мне очень страшно. Здесь совершено темно, а холод и сырость с каждой минутой донимают все больше и больше. Братишка уже не плачет, заснув на маминых руках, а папа все пытается сломать дверь – сначала он бил в нее руками, затем попробовал дровами и банками с консервами. Но у него ничего не вышло.

Кто-то закрыл нас в подвале. Папа сказал, что кто-то залил дверь бетоном, и теперь он никогда не сможет открыть ее. Он говорил это дрожащим голосом, и готов был сорваться на плач. Но папа держится, и поэтому держимся мы. Но в душу залез страх, который выводит из себя, пытает мысли, вызывает только одно желание – покинуть это место. Но ничего не выходит, у папы ничего не выходит…

… Я не знаю, сколько времени мы сидим здесь – может три дня, а может и пять. В темноте очень трудно, но мы почти научились ориентироваться. Мы не голодаем, потому что едим консервы, но есть не очень хочется, потому что все мы простудились от этого холода и сырости, нас мучает кашель, и у всех жар. Особенно плохо братишке – он даже не может разговаривать, и мы по очереди стараемся согреть его своим теплом. Но с каждым часом братишке все хуже, а помощи ждать не откуда…

… Я хочу умереть! Я не могу больше здесь находиться! Выпустите меня! Спасите!.. Братишка умер от болезни, и теперь его маленькое тельце, оберегаемое мамой, лежит у стены, но мы его не видим в этой проклятой темноте. Папа уже давно молчит и тоже сидит у какой-то из стен. Я в отчаянии, мне кажется, я схожу с ума от всего этого. Мне страшно!..