Продавец проклятых книг

Теперь, пытаясь найти недостающие части книги, он будет снова сталкиваться с Доминусом, и эти столкновения станут все более жестокими.

— Наша поездка становится опасней, чем я предполагал, — объяснил Игнасио мальчику, — ты должен ждать нас здесь. С Сибиллой ты будешь в безопасности.

Гийом молчал, сложив руки на груди, и слушал.

Уберто, сидевший за столом в гостиной, опустил взгляд.

— Ты больше не вернешься. — Он снова поднял взгляд. Его глаза блестели от слез. — Ты меня покидаешь.

Брови Игнасио поднялись, слова мальчика задели за живое. Но он ничего не ответил, решив лучше промолчать. Просто забрал со стола свою драгоценную пергаментную тетрадь и пошел к выходу. Лицо его было неподвижным, как у бронзовой статуи. Дойдя до двери, он, не поворачиваясь, сказал вполголоса:

— Я никого не покидаю.

Это прозвучало почти так, как будто он говорил сам с собой.

— Своей жене ты тоже это говорил? — вырвалось у Уберто. — Значит, так ты обращаешься с теми, кто тебя любит?

Услышав это, Игнасио вдруг повернулся к мальчику и, нацелив на него указующий палец, крикнул:

— Замолчи! Ты ничего про меня не знаешь. Посмей только сказать еще хоть слово, и…

Игнасио не договорил, увидев, что Уберто плачет.

Эти слезы ранили Игнасио сильнее, чем слова мальчика. Он стукнул кулаком по двери и вышел из комнаты.

Глава 69

На следующее утро, очень рано, Уберто услышал стук в дверь своей комнаты и с трудом начал вылезать из кровати. Лишь через минуту он вспомнил, где находится и что произошло вчера. В последнее время такое случалось с ним все чаще. Из-за постоянных переездов привычный распорядок дня стирался из его памяти.

Подросток вспомнил гневное лицо Игнасио. Таким он еще никогда не видел торговца, даже в самые трудные минуты.

— Вперед! — скомандовал он себе, протирая глаза.

Дверь открылась, и он увидел Сибиллу.

Она остановилась на пороге, будто не хотела заходить на территорию мальчика. На ней была темная одежда, волосы собраны в узел на затылке, как накануне. К животу она прижимала букет цветов.

— Игнасио уезжает. Хочешь пойти со мной попрощаться с ним?

— Лучше не пойду.

— Ты уверен? Он обидится на нас.

Мальчик не дал себе труда возразить на это и продолжал молчать, прижимая ладони к лицу.

Чего хочет от него эта женщина? Она ему не мать, чтобы предъявлять требования! Но все-таки обращаться с ней сурово будет несправедливо. Поэтому он слез с кровати и подошел к Сибилле.

Оказавшись рядом с ней, он почувствовал себя так, словно стоит перед изображением богини или Богородицы, погруженной в печаль. Эта женщина будто находилась на крошечном клочке земли посреди огромного океана. Уберто был так потрясен, что не смог удержаться и смущенно спросил:

— Как вы справляетесь с этим, госпожа? Как вам удается принимать такую судьбу?

— Моя жизнь — вечное ожидание, — ответила она с покорной улыбкой. — Но это ожидание вознаграждается минутами счастья. Она — как те растения, которые цветут короткое время, а потом весь год стоят с голыми стеблями.

— А он… Игнасио… — произнес мальчик.

— Ему хуже, чем мне. Ему на долю выпал самый тяжелый груз — всегда быть в бегах из-за того, что соседство с ним опасно для тех, кого он любит. Преследователи не дают ему передышки, и он уже много лет бродит по свету, ища спасения.

Уберто смотрел на красивую женщину, стоявшую на его пороге, и не мог сказать ни слова.

Сколько же нужно силы, чтобы жить на этом острове одиночества?

Перед конюшней Игнасио и Гийом собирались в путь, Пабло помогал им снарядить повозку, запряженную двумя лошадьми. Проверяя, в порядке ли упряжь, он ворчал себе под нос:

— Как же так, хозяин? Вы только что приехали и уже уезжаете…

Торговец печально улыбнулся. Он не очень прислушивался к словам слуги, потому что в этот момент объяснял Гийому, что ехать в повозке им лучше всего. Зоркие ищут трех всадников, а никак не телегу с крышей из холста.

— Кроме того, — сказал он, — не забывай, что они не знакомы с этими местами. Они родом с севера, и, должно быть, здесь чувствуют себя неуверенно. А я не думаю, что они могут при необходимости получить здесь подкрепление.

В это время к уезжавшим подошли Сибилла и Уберто, и Игнасио пошел им навстречу.

Он обнял обоих, погладил ладонью лицо Сибиллы. Поправил выбившуюся из пучка прядь волос. Его взгляд задержался на ее мокрых от слез глазах. Он жестом велел ей молчать, потому что не хотел видеть ее слез.

— Я вернусь. Все улажу и вернусь, — пообещал он, отводя взгляд от ее лица. — Обещаю тебе, что так будет.

Сибилла кивнула.

— Позаботься о мальчике, — сказал ей Игнасио и улыбнулся.

Гийом, уже севший в повозку, кивнул остающимся на прощание. Он не привык говорить что-то при расставании. Дождавшись, пока Игнасио сядет рядом с ним, он погнал коней.

В этот момент Уберто нахмурился и ушел.

Сибилла неподвижно стояла на пороге и смотрела вслед уехавшим, пока повозка не скрылась за горизонтом.

Часть пятая ХВОСТ АМЕЗАРАКА И ПОСОХ СВЯТОГО