Продавец проклятых книг

— А зачем он ее разделил и спрятал?

— Для того чтобы Святая Фема, если поймает его, осталась бы ни с чем, — ответил Додико таким тоном, словно собирался сообщить что-то важное. — Сейчас настало время собрать и эти части и соединить их. Не вы один идете по следам этой книги. Посланцы Доминуса тоже ищут ее и точно знают, в каких местах спрятаны ее части.

— Если то, что вы говорите, правда, вы очень мужественный человек, — заявил торговец. — Пойти против Святой Фемы — не пустяк.

— Извините, что вмешиваюсь, — вступил в разговор молчавший до сих пор Уберто. — Где сейчас находится Вивьен де Нарбон?

Игнасио застыл на месте от изумления, сообразив, что, увлекшись разговором, забыл задать самый очевидный вопрос.

— Он ждет вас в четвертой точке маршрута, — искренне ответил Додико. — И мы должны как можно скорей встретиться с ним.

Значит, граф намерен присоединиться к трем путешественникам. Игнасио был не в восторге от такого спутника, но вместе с ним будет легче при необходимости защищаться от врагов.

— Пока что Зоркие вне игры. Сегодня ночью они на нас больше не нападут, — сказал торговец. — Так что разойдемся по домам, а завтра, как только рассветет, уедем отсюда. Я полагаю, вы, граф, конечно, знаете, где вы можете присоединиться к нам во время отъезда.

— Я знаю, где вы живете. Сегодня ночью будьте начеку, — посоветовал ему его новый знатный спутник.

— Разумеется, буду.

Додико поклонился на прощание и ушел.

Глава 64

Когда Славник снова открыл глаза, вокруг него было темно. Он лежал на каменном полу в каком-то холодном и сыром месте. Чех потер рукой свой болевший затылок и встал. Куда он попал? Он ощупал стены и понял, что заперт в тюремной камере.

Славник попытался вызвать в уме последние по времени воспоминания. Он собирался убить Гийома, но кто-то неожиданно появился за спиной и ударил его по голове. Он, должно быть, потерял сознание. Потом он вспомнил, как его подняли с земли и внесли в какое-то здание. Он слышал голоса, кто-то говорил про монастырь. После этого его волокли по ступенькам, возможно, тащили к монахам. Кроме этого он мало что помнил, но и этого достаточно, чтобы понять: он находится в тюрьме монастыря Святого Фагуна под охраной монахов. Должно быть, ночь еще не закончилась. Иначе солдаты городской стражи уже забрали бы его отсюда и отвели на суд к городским властям.

Он свернулся в клубок на посыпанном соломой полу и стал растирать себе веки. В камере было так темно, что чех не мог разглядеть даже свои пальцы.

Славник пытался найти облегчение в давних воспоминаниях. Лежа в тишине на полу тюрьмы, он вспомнил себя молодым и пылким. Раздуваясь от гордости, он стоял на коленях посреди ярко освещенного зала и двумя пальцами правой руки, указательным и средним, касался лезвия меча. Это был меч Доминуса, его господина. В тот день Славник вступил в Святую Фему и получил звание вольного судьи.

— Я клянусь быть верным тайному суду, — обещал он. — Клянусь защищать суд от себя самого, от воды, от Солнца, Луны, звезд, листвы деревьев. От всех живых существ и от всего, что Бог создал между небом и землей, от отца, матери, братьев, сестер, женщин, детей и от всех мужчин, кроме государя императора.

Давая такую клятву, он был уверен, что становится благородным и справедливым, подобно рыцарям Карла Великого. И вот к чему это привело? Убийства, отравления, пытки и интриги! И это — обещанная честь? Цена, которую он должен платить ради славы своего господина? Как смыть с себя позор, которым он покрыл себя и свою семью?

Охваченный горем, он встал на колени в углу камеры, как отшельник на молитве, и прошептал слова, которыми кончалась та клятва:

— Да помогут мне Бог и его святые.

И тут тишину нарушил металлический лязг засова.

Славник оглянулся в сторону звука, но не мог разглядеть ничего, потом его ослепил свет факела. Сначала казалось, что радужные оболочки глаз вот-вот оторвутся от зрачков и вылетят из орбит. Потом глаза привыкли к свету, и чех узнал своего спасителя.

Доминус переступил порог камеры, опустился на колени возле Славника и посмотрел на него с выражением сочувствия на лице.

— Сегодня ночью мы оба потерпели поражение, мой вассал, но все можно исправить. Идем отсюда. Я убедил монахов отпустить тебя. Твой товарищ уже ждет снаружи.

Начинало светать, и Уберто шел на конюшню. Игнасио советовал ему полежать еще немного, но мальчик чувствовал себя здоровым и хотел двигаться. Сон, хотя и короткий, восстановил его силы. Кроме того, ему хотелось отвлечься от тревожных мыслей. С той секунды, как он проснулся, воспоминания о прошлой ночи мучили его и заставляли размышлять о том, что произошло.

В конюшне было тихо, иногда только тишину нарушал рев старого мула да махала хвостом тощая корова. Но почему-то мальчику было здесь не по себе.