Продавец острых ощущений

– Нет, не стану рисковать. Думаю, она мне не обрадуется. Да и мне в ее присутствии не очень уютно. Ума не приложу, как Валерик мог ее выбрать? Хотя, может быть, по молодости она была совсем другой.

– Я могу ей позвонить, вдруг передумает? Одной в пустой квартире в такое время тоже не сахар, – предложил Гуров.

– Не стоит, – поспешно отказался Альберт. – Если бы Алла хотела меня видеть, то позвонила бы. А она не звонила. Не писала. И вообще никак не обозначилась. Мой брат погиб, а она даже не удосужилась оповестить. Кто так поступает?

– Давайте отложим разговор. Приедем на Петровку, там и поговорим.

По дороге Альберт глазел в окно и то и дело издавал восхищенные возгласы. В Москве ему нравилось все: пыльные тротуары, толпы пешеходов, спешащих по делам, праздношатающиеся туристы, многоэтажные высотки и домики в три этажа старой застройки. Он был готов восхищаться даже столичной жарой, хотя столбик термометра устойчиво удерживал позиции возле цифры тридцать восемь. Если учесть жар от накалившегося за несколько дней асфальта и бетона, возгласы Альберта выглядели несколько странно.

Сам Альберт будто забыл о существовании полковника Гурова и о том, что привело его в столицу. Пару раз он даже рассмеялся, став свидетелем забавных сцен, происходивших на городских улицах. Он впитывал в себя атмосферу мегаполиса, точно астматик морской воздух. Только когда автомобиль остановился возле ворот у здания Главного управления МВД на Петровке, Альберт вернулся к реальности. Поняв, что вел себя несообразно ситуации, он растерянно заморгал и принялся оправдываться:

– Простите великодушно, товарищ полковник. Так давно не был в большом городе, что совсем голову потерял. А ведь для веселья повода нет. Валера в морге, Алла меня терпеть не может, а я сижу и как дурак радуюсь.

– Ничего, отвлекаться от печальных мыслей тоже нужно, – заметил Гуров. – Пойдемте, Альберт, дел у нас еще очень много.

В кабинете поведение Альберта изменилось. Он присел на краешек стула, сложил руки на коленях и опустил взгляд в пол, всем своим видом изображая печаль. Гуров разложил на столе бумагу, придвинул ручку и начал процедуру допроса. Пока шли общие вопросы, Альберт отвечал скорбно, но живо. Как только вопросы перешли в разряд личных, ему словно кто-то тормоза включил.

Большую часть вопросов Гуров задал еще во время телефонного звонка, так что сейчас лишь дублировал их под протокол. Альберт же и на эти вопросы отвечал медленно, тщательно подбирая слова. У Гурова сложилось впечатление, что тот боится дать неверный ответ, будто точно не помнит, каким он был в первый раз.

Да, с братом после его отъезда виделись редко. Сколько раз? Точно не помнит, может, два, может, три. Когда был у брата последний раз? Давно, несколько лет прошло, а сколько точно, нужно вспоминать. Когда последний раз созванивались? Незадолго до смерти Валерия. В начале месяца, а может, и позже. О чем шла речь во время телефонного разговора? Да ни о чем. О погоде, о ценах на бензин, о здоровье Альберта, у которого несколько лет подряд к июню обостряется аллергический отек гортани.

Говорил ли брат, что собирается составить или уже составил завещание? Нет, такого Альберт не припомнит. Да и зачем ему это? Тридцать пять – совсем не тот возраст, чтобы писать завещание. Каковы финансовые возможности брата? Точно не знает. Деньги водятся, а сколько? Таких разговоров с братом он не заводил. Зачем лишний раз человека в искушение вводить? Спросишь про доход, он решит, что Альберт материальную помощь клянчит.

Брал ли он у брата деньги? Очень редко, когда совсем край придет. За квартиру заплатит, остатки на питание разделит и живет до очередного калыма. Какими суммами снабжал его брат? Да обычно давал немного. Пять-семь тысяч, максимум десять. Отдавал ли впоследствии Альберт долг? Пытался отдавать частями, да брат не брал.

Знал ли Альберт, что у Валерия есть любовница? Кое-что знал, брат как-то проболтался. Хотел ли Валерий уйти от жены? Может, и хотел, но Альберту об этом неизвестно, не те отношения, чтобы откровенничать.

– Если по правде, я Валеру понимаю. Как не гулять, если у самого рога до потолка? – вдруг выдал Альберт. – Она ведь не особо и скрывала свои похождения.

– Вы уверены, что Алла изменяла мужу? – переспросил Гуров.

– Уверен. – Альберт говорил убежденно. – Любовники для нее, как для других женщин сумочка стильная – к каждому платью своя.

– Откуда же вам об этом известно, если вы в Москве бывали два или три раза? – задал Гуров резонный вопрос.

– Откуда? Да об этом все знают. – Альберт растерялся и не нашелся с ответом.

– Кто – «все»? – настаивал на точном ответе Лев. – Не могут же о неверности Аллы судачить в вашем родном городе?