Продавец льда грядёт

Хикки(теперь продолжает спокойно). Не переживай насчёт элекрического стула, Ларри. Я знаю, тебе всё ещё трудно не ужасаться смерти, но когда ты примиришься с собой, как я, тебе станет абсолютно всё равно. (Он снова обращается к группе справа, горячо.) Послушайте, все. Я решил, что единственный способ всё для вас распутать, чтобы вы поняли, какими вы должны себя почувствовать довольными и беззаботными теперь, когда я заставил вас избавиться от ваших несбыточных надежд, это рассказать, что такая надежда сделала со мной и Эвелин. Я уверен, что если я вам всё расскажу с самого начала, вы оцените то, что я для вас сделал. Вы поймёте, почему я это сделал и что вам, чёрт возьми, следует быть мне признательными — вместо того, чтобы меня ненавидеть. (Он с энтузиазмом берет разгон и пускается в пространное, последовательное повествование.) Видите ли, даже ещё когда мы были детьми, я и Эвелин…

Хоуп(взрывается, стуча своим стаканом по столу). Нет! Кому какое дело? Мы не хотим ничего слышать! Всё, чего мы хотим, это спокойно напиться, и отключиться и отдохнуть в тишине.

Все остальные, кроме Ларри и Пэррита, также охвачены этим настроением, и они стучат своими стаканами, даже Хьюго и Рокки в баре, и кричат хором, «Кому какое дело? Мы просто хотим напиться!»

Хикки(с болью и обидой). Ладно, не хотите, не надо. Я не хочу вам это силой навязывать. Я не чувствую потребности исповедываться. Я не чувствую себя виноватым. Я просто о вас беспокоюсь.

Хоуп. Что ты сделал с выпивкой? Вот что мы хотели бы услышать. Господи, что-то ты с ней сделал. Теперь в ней нет ни жизни, ни крепости. (Он машинально взывает к Джимми Завтра.) Верно, Джимми?

Джимми(у него из всех самое отсутствующее лицо, словно лицо восковой фигуры, благодаря чему он похож на набальзамированный труп. Он отвечает чётко, совершенно безжизненным голосом, но его ответ — не на вопрос Харри, и он не смотрит ни на него, ни на кого-либо ещё.) Да. Совершенно верно. Это всё было глупой ложью — моя бессмыслица насчёт завтра. Разумеется, я бы никогда не получил назад моё место. Я бы никогда не решился их попросить. Это было бы бессмысленно. Я не ушёл с работы. Меня уволили за пьянство. И это произошло годы назад. Сейчас я в значительно худшей форме. И кроме того было глупо с моей стороны оправдывать моё пьянство, притворяясь, что измена моей жены разрушила мою жизнь. Хикки правильно угадал, что я был пьяницей до этого. Задолго до этого. Я рано понял, что когда я трезв, жизнь меня пугает. Я уже не помню, почему я женился на Марджори. Сейчас я уже даже не могу вспомнить, была ли она хорошенькой. Кажется, она была блондинкой, но я не мог бы за это поручиться. Может быть, у меня было желание иметь свой очаг. Но, конечно, я предпочитал ближайшую пивную. Зачем Марджори вышла за меня замуж, бог знает. Невозможно представить себе, что она меня любила. Она быстро обнаружила, что я предпочитал выпивать всю ночь с моими приятелями, чем быть с ней в постели. Поэтому естественно, что она мне изменяла. Я её не винил. Я был рад быть свободным — даже, я думаю, благодарен ей за то, что она дала мне такой трагический повод пить столько, сколько мне хотелось.

Он останавливается, как механическая кукла, у которой кончился завод. Никто не подаёт никакого признака, что слышал его. Воцаряется тяжёлая тишина. Потом Рокки, за столиком в баре, ворчливо оборачивается, когда он слышит позади себя шум. Двое мужчин тихо входят и проходят в бар. Один, Моран, средних лет. Другому, Либу, двадцать с чем-то. Они во всех отношениях выглядят заурядно, без каких-либо отличительных признаков, указывающих на их профессию.

Рокки(ворчливо). Проходите в заднюю комнату, если хотите выпить.