Продавец крови

Эмиль отстранил меня и снова прижал к двери. Я рассматривала глаза, жестковатые и пустые, полуоткрытые губы, словно он еще не все сказал. Ты красивый, Эмиль, но мне все равно. И на твои деньги плевать. Но мы оба там были, вот что важно. Когда нет секретов друг от друга, это снимает камень с души. Можно сказать все и становится легче, потому что не носишь ненужный груз.

Я обхватила его щеки ладонями, чувствуя покалывание щетины. Провела по глазам, лбу, носу, его открытым влажным губам. Мне нравилось то, о чем всегда забывают — что он живой, что он еще здесь. И все.

Он нашел мои губы, и я ответила, прикусив верхнюю. Совсем чуть-чуть зацепила зубами, но ему полностью снесло крышу.

Эмиль прижал меня всем телом, еле сдерживая напряженные на затылке пальцы. Кожа вокруг рта саднила от поцелуя, но вкус больше не отвращал. Костяшки его пальцев терлись об дверь с каждым движением головы, когда поцелуй становился глубже и сочнее. Колени ослабели, и я обвила его шею руками, не в силах выносить напор.

Он расстегнул сорочку, приглашая к себе, но обнять мужчину в наплечной кобуре с массивным пистолетом непросто. Я просунула ладонь под ремень, пытаясь стянуть его хотя бы с левого плеча.

— Тоже сними, — губы нависли над моей шеей, кожу трогало горячее дыхание. Затем колючее прикосновение и влажный язык оказался прямо на месте старого шрама, и спустился ниже — почти до ключицы.

Эмиль повел плечами, помогая мне с кобурой. Я уткнулась ему в грудь, вдыхая запах пота и остановилась. В горячке сама не заметила, что моя рука уже касается коротких волосков ниже пупка. Пальцы застыли, хотя я мечтала продолжить.

Это он. Мой Эмиль. Я знаю все его движения, выражение лица, когда он занимается любовью, даже зубы, черт возьми… Но подойдя к черте, я остыла и вместо страсти меня захлестнуло ледяным страхом. Лицо и шея горели после поцелуев, и хотелось еще, но… Не могу.

Я прижалась лбом к его груди и сглотнула. Пальцы дрожали на пряжке ремня, а вокруг виска напряглись и заболели мышцы. Взгляд плыл, а вместе с ним дорогой ковер и мои ботинки, будто в глазах полно слез, которых я не замечала.

— Успокойся, — Эмиль понял мое испуганное дыхание.

Какое счастье, что не нужно ничего объяснять — он знает, что со мной. Эмиль провел ладонями по голове, нежно размял шею.

— Я тебя не тороплю. Подождем еще, — хотя бешеный стук сердца говорил, что ждать он не хочет.

Как будто у нас есть время.

Он прижал встрепанные волосы к щекам и поднял мою голову навстречу. До уха дотронулся ласковый шепот, мгновенно вызывая реакцию — как электрический разряд.

— Я три года ждал. Один день ничего не решает.

Сначала я, как всегда, хотела ответить мысленно, но передумала.

— Решает, — я закрыла глаза, ощущая, как его ладони скользят под блузкой, сколько позволяли ремни портупеи. — Пойдем в постель.

Господи, что я только что сказала?

— Пойдем, — повторила я, чтобы отрезать последние сомнения. — Только свет не выключай.

Ты, главное, не останавливайся. Если ты не остановишься, то и я тоже.

Тело покалывало, чужое от страха и нетерпения. Я с трудом выпуталась из кобуры, упала на кровать, и Эмиль навис надо мной. Я жадно рассматривала его лицо: знакомое до каждой морщинки, почти родное.

Руки легли по обе стороны от моей головы, примяв подушку. Под распахнутой рубашкой стало видно красноватые рубцы, а когда я освободила плечи, то и шрам от моего выстрела.

Два дня назад я в него стреляла, а теперь мы мнем одну постель. Мой последний мужчина до, и мой первый после. Хорошо, что это он. С другим бы я не смогла.

Эмиль улыбнулся, с прежним безумием обнажая зубы, и до меня дошло, что он не справляется с эмоциями. Меня он раздел первой: встал на колени и развязал шнурки, затем стянул джинсы вместе с ботинками. На блузке выдержка ему отказала, дрожащими пальцами он расстегнул верхние пуговицы и дернул застежку, когда надоело возиться.

К черту твою железную волю, Эмиль. У тебя руки трясутся.

И у меня тоже, потому что скованные вокруг виска мышцы, наконец, отпустило. Я думала, моя страсть умерла, но она затаилась.

Как вампир, я дышала ртом — кровью и потом, новым запахом бывшего мужа. И мне было плевать. Я ни о чем не думала, остро ощущая ладони на своей груди, его голодные губы и потихоньку растворялась в своей личной темноте и в его безумии.

Спрячь меня, спаси — я тебе доверилась. Уже второй раз.

Эмиль привстал, быстро зазвенела пряжка ремня. Я ждала, пока он наденет презерватив, рассматривая склоненную голову и жесткую линию рта. Этот рот столько мне сделал — и приятного, и злого.

Но я потянулась навстречу, когда Эмиль снова надо мной склонился — я так по нему скучала, по его сладким губам и нашему первому разу, который затянулся на несколько дней нескончаемого марафона.

Тело между моих расставленных коленок, тяжелое и большое, вжало меня в кровать. Я смяла простынь до боли в пальцах. Не знаю, что мне хотелось выразить: наслаждение или надрыв.