Продавец «кондитерки»

Получилось, как по нотам. Всё прошло, как и планировали утром на редуты ворвались французы и поставили флаги. Затем подъехала группа конных и затем стали взрываться наши мины. Под прикрытием этих взрывов наши добровольцы выбрались к нам. Никто из наших не пострадал. У французов же слышались крики раненных и обожжённых людей.

Идти на соединение с основными силами я не стал. Получать опять невыполнимое задание и молиться богу что бы повезло и мы выполнили это задание и хоть кто то уцелел. Нет хватит. Мы просто отступаем, как и все остальные. Один батальон всё равно не победит армию Наполеона.

Просто отступаем в случае претензий со стороны сэра Артура предъявляем понтонный парк и трофейные пушки. На это уже ему сказать будет нечего.

После этих боев — патронов осталось совсем немного и пока шел марш много ушло продовольствия и фуража. Поэтому и шли практически налегке. Мы отступали, но боевой дух рядовых был высокий. Звучали шутки и смех. Мы не проиграли французам мы всыпали им горячих и теперь просто меняем позиции.

У меня же были более мрачные мысли. Мы конечно выйдем к Лиссабону и французы потоптавшись перед нашей обороной опять уйдут. Но выполнили мой приказ и купили ли продовольствие и фураж для лошадей и где нам укажут место для установки палаток. Я-то могу и у донны Анны провести время. Вот где батальон будет квартировать — это действительно вопрос. Дойдут ли до батальона новые добровольцы. Нам срочно нужно пополнение. Несмотря на успешные бои у нас осталось опять менее половины людей и опять некомплект офицеров.

К самому Лиссабону мы не вышли. Мы вышли к укреплениям, полностью перегородившим пространство от берега до берега. Через специальный проход мы ушли за линию укреплений и здесь разбили лагерь. Основные силы ещё были на марше. Поэтому части выходившие поодиночке ставили на стену, чтобы была оборона, а не просто одни пустые укрепления.

Находясь на стенах мы и встретили основную колонну и сэра Артура шедшего с основными силами. Не очень-то удивившись нашим успехам. Нам разрешили отойти к Лиссабону и там в основном лагере немного отдохнуть. На укрепленных стенах теперь можно было обороняться не всеми силами, а частью сил. Остальные могли отдохнуть по очереди.

Очень вовремя пришли новые вербованные люди и мы даже смогли отпустить в отпуск тех у кого семья осталась в Англии. И привезли мой заказ — штуцеры и новое обмундирование и хоть это были просто ткани в рулонах но силами батальонных жен эти ткани быстро превратились в новенькие мундиры.

Пока все утрясалось ставились палатки и рылись водоотводные канавы что бы отвести излишки воды от частых дождей пока приводили в порядок котлы и определяли порядок приема пищи. Хорошо ещё я мог не заниматься мелочами — для этого в батальоне два майора. Снабжение, как всегда, было, мягко говоря, не ритмичным. Приходилось покупать продовольствие за свой счет. Но эти расходы всегда лежали на командире батальона. Жаловаться было не на что.

Подходило время Рождества. Новый год как таковой в Британии сейчас не отмечают. Отмечают Рождество и это один из самых любимых британцами праздник. Всё готовят подарки и готовят угощение на праздничные дни.

На предпраздничные дни у меня по договору с кредитными конторами приходился момент расчета — выплаты ежегодного процента. К Рождеству должны были вернуться каперские корабли — с добычей или без.

Я тоже готовил подарки. Батальону — каждому рядовому и сержанту в подарок шло годовое жалованье. Офицерам просто по сто фунтов. И планировался праздничный ужин. Ужином и приемом занималась донна Анна для этого ей я открыл у Гудмена кредитную линию. Прием готовился не по-детски я сначала попробовал вникнуть. Потом просто открыл кредит и не стал забивать голову.

Траты и траты. Даже война отошла на второй план — все готовились праздновать Рождество.

Пришли каперы и опять у них был не просто хороший улов. Они захватили целый караван французских купцов в порт заводили все новые призы и город собрался посмотреть на эту картину. Было захвачено более ста торговых судов. Аукционы и оценка призового имущества оторвали меня от привычных армейских забот почти на три дня. Я долго боялся поверить, что теперь мне не надо больше ничего делать — денег было столько, что потратить было нереально. Если, конечно, не дать эти деньги тратить женщине. Тогда да тогда они могут и закончиться.