Продавец «кондитерки» 2

Я стрелял в главаря и попал тому в голову неплохой результат для гладкоствольного оружия. Мои охотники стреляли по разбойникам, которые толпились у женщины, постарше привязанной к дереву. Стрелять по такой цели довольно просто, но есть опасность попасть в заложника. Не попали по женщине но по разбойников положили. Оставшийся в живых последний шестой разбойник хотел убежать в лес, но как он не старался пять выстрелов из пистолетов поставили точку в его преступной карьере. Развязав офицера и оставив своих товарищей перевязывать раны освобожденной жертве я прошел к деревьям и саблей перерубил веревки, которыми те были привязаны к деревьям. Женщины молча, но быстро кинулись к своей одежде и хоть одежда была в плачевном состоянии наготу они прикрыли.

Уезжать с этого места не стали и разбили лагерь для того, что бы помочь жертвам разбойного нападения и ночью передвигаться по местным дорогам тоже не рекомендовалось.

За ужином и познакомились — это оказались капитан третьего ранга из галерной эскадры Балтийского флота командовал галерой и его жена с двумя дочерями. у нас получилось, что среднее между барбекю и пикником. Я не стал врать, что я из Неаполитанского королевства. Рассказал, как есть — офицер Британской армии на половинном жаловании здесь в России в торговом поиске — ищу зерно для вывоза в Британию. Но в Архангельске коррумпированные чиновники и купцы создали картель и теперь продают зерно по диким ценам. Еду искать других продавцов но оплата по факту отплытия из Архангельска с грузом. Думаю, что смогу найти несколько офицеров которым надо продать зерно из имений и которые затем помогут преодолеть заслоны в Архангельске. По закону нас никто не может остановить но ведь картель применит и незаконные способы.

Мой собеседник /наш спасенный отец семейства Алексей Иванович Иванов/ спросил только одно — сколько мы готовы платить за зерно. Пятьдесят копеек за пуд зерна пшеницы, за рожь естественно меньше. И нам нужны большие объемы.

Алексей Иванович помолчал и спросил — знаю ли я сколько платят перекупщики. Я сказал — не знаю.

/И/ — перекупщики за пуд пшеницы платят пять копеек, за пуд ржи — три копейки. И еще торгуются при скупке.

/Я/— я дам пятьдесят копеек за пуд пшеницы и тридцать копеек за пуд ржи, но все равно остается проблема вывоза и прохождения формальностей в порту Архангельск.

/И/— сколько пудов Вам надо. Я могу договориться на пятьдесят тысяч пудов пшеницы и сто тысяч пудов ржи. Вывоз и прохождение всех формальностей в порту я гарантирую.

/Я/ — для начала мы возьмем 25 тысяч пудов пшеницы и оставим аванс на все остальное. Мы возьмем всё, но вывезем за несколько рейсов. Нам нужно ехать в Петербург и там оформлять сделку.

/И/ — В Петербург поедим но зерно будут сразу везти в Архангельск несколькими обозами.

Мне повезло — и самому Иванову надо было продать урожай нескольких лет и у него было масса знакомых, у которых имелось зерно, но продавать за копейки перекупщикам они не хотели.

Дальше мы поехали уже вместе. Почему я не торговался и не пытался сбить цену. Всё дело было в Татьяне. Меня опять накрыла любовь — любовь. Для того. что бы иметь возможность общаться с Татьяной я бы покупал зерно по любой цене. Но здесь все интересы сошлись.

Время в дороге пролетело мгновенно. Хотя и прошло почти две недели в дороге. Нас пригласили жить в доме у Иванова и в первый же вечер собрались морские офицеры знакомые хозяина дома. Всех устраивали и цена, и форма оплаты. Платил я английскими золотыми соверенами. сразу же выяснилось — объемы гораздо выше чем было озвучено сразу. Я заключил контракт на все озвученные объемы. Но оплата только после прохождения таможни. Мои условия прошли на «Ура».

Когда я поинтересовался как будет выглядеть все это в натуральной форме.