Продавец грез

Предпринимателей взволновали откровенность Барнабе и та легкость, с которой он поделился тем, что чувствовал, что для их круга было большой редкостью. Необходимость открыться у них была, а вот возможности сделать это не было: нельзя показывать свою уязвимость, нельзя проявлять человечность.

Увидев, как Барнабе изливает боль своей души, Бартоломеу вновь появился на сцене. Он обнял его и попытался утешить в самой что ни есть непринужденной манере:

— Не плачь, Мэр. Мои грехи еще серьезнее. Я аморален.

— Нет, мои еще серьезнее. Я извращенец! — еще громче воскликнул Барнабе.

— Нет, мои ошибки неисчислимы. Я распутник, — возражал ему Бартоломеу.

— Нет, ты меня совсем не знаешь. Я безнравственный развратник!

И к вящему удивлению публики, они начали спорить, кто из них хуже. Предприниматели такого еще не видели. Они часто принимали участие в жарких спорах о том, кто из оппонентов лучше. Мы хотели прекратить эту эксцентричную перепалку, но боялись еще большего скандала. А Бартоломеу, желая показать, насколько он хуже, нетерпеливо заявил:

— Я испорчен, нечестен, лжив, не выполняю своих обещаний, не плачу по счетам, желаю жену ближнего своего. И, помимо всего этого, я украл у тебя деньги, когда ты был пьян…

Прервав колоссальный список проступков Бартоломеу, Барнабе с огорчением признал:

— Стой, стой, стой! Я согласен с тем, что ты самый крупный негодяй, которого когда-либо носила земля.

— Но, но, не раздувай, Барнабе! — огрызнулся Бартоломеу, которому новый титул не понравился.

Послушав эту перебранку, я, человек, который не помнил ни одной молитвы, не зная, как остановить их, посмотрел на небо и тихим голосом взмолился: «Боже, помилуй этих несчастных. Заткни им рот». Между тем предприниматели были в восторге. Им хотелось обладать такими же чистосердечием и раскованностью, какие эти два человека столь откровенно демонстрировали. Они годами и десятилетиями работали рядом со своими коллегами, но оставались закрытыми могилами, похожими на те, рядом с которыми они сейчас стояли. В профессиональном мире они жили вне коконов, в мире человеческой психики они были закрытыми сундуками, недоступными островами. Они даже не умели подставить плечо для того, чтобы кто-то мог на нем поплакать, скрывали свои чувства.

Учитель, к нашему удивлению, вместо того чтобы как следует отчитать спорщиков, похвалил их:

— Мои поздравления. Вы напомнили мне о моих собственных недостатках.

— Можете на меня рассчитывать, шеф, — отреагировал на поздравление Краснобай, поглядывая при этом на меня и пытаясь спровоцировать: — Эй, Суперэго! Учись у меня!

Я возмутился — здесь, на кладбище, где возмущение совершенно неуместно. «Ах, — подумал я, — как же я еще, в самом деле, несовершенен!»

Вслед за этим человек, за которым мы шли, рассказал очередную притчу. Он отметил, что многие животные имеют больше физических преимуществ и органов чувств, чем человек. Они лучше видят, слышат с невероятной остротой, лучше бегают, прыгают дальше и выше, ощущают более тонкие и далекие запахи, сильнее кусаются. Однако, несмотря на это, человеческий вид имеет более утонченный мозг, состоящий из ста миллиардов клеток. Такой мозг должен предоставить нам привилегию независимости, подвел итог учитель, спросив:

— Почему же наш мозг сделал нас такими зависимыми, особенно в младенчестве? Редко когда четырехлетний ребенок может выжить в одиночестве, в то время как многие млекопитающие и рептилии в таком возрасте уже не имеют никаких связей с родителями. Некоторые находятся на наиболее продуктивной стадии воспроизводства, а другие уже начинают стареть. Почему мы более зависимы, чем прочие виды, вопреки тому, что нам очень нравится независимость и влечет к себе индивидуализм? — вопрошал он, собираясь просветить своих учеников и предпринимательскую элиту.

Присутствующие затруднялись с ответом. Они не понимали, к чему клонит учитель, но и не зная этого, они проникали на рынок его идей, на склад его грез. Один престарелый предприниматель, старше семидесяти лет, как мне показалось, самый богатый из присутствующих, оттеснил меня в сторону и негромко сказал:

— Я знаю этого человека. Где он живет?

— Вы и представить себе не можете, — ответил я и добавил: — Думаю, что вы ошибаетесь.

— Нет! Я где-то уже встречался с этим человеком выдающегося ума.

Тут же другой предприниматель, лет пятидесяти, который три раза становился банкротом и всегда вкладывал деньги в акционерные общества, ответил на вопрос учителя одним словом:

— Обучение.

Учитель похвалил его.

— Превосходно. Обучение — ключ ко всему! Мозг сделал нас полностью зависимыми в младенчестве в связи с насущной необходимостью усвоения опыта, накопленного в течение жизни многих поколений. Этот опыт должен быть усвоен и ассимилирован через обучение. Он не передается генетическим путем. Образование незаменимо.

После этого учитель потряс участников собрания, предупредив их о последствиях ментальной эксплуатации, которой подвергаются они и которую, возможно, переносят на своих детей.