Прочитавшему - смерть

- Да, конечно. Но мы всего лишь простые смертные, и я прикинул: дай-ка покажу список гению и посмотрю, что из этого выйдет. Гении ведь непредсказуемы.

Вулф пожал плечами.

- Очень жаль. Ничего не вышло.

- Что ж, прошу прощения... - Кремер встал. Он явно был раздосадован. Что отнял у вас столько времени, да ещё и задаром. Не беспокойтесь, Гудвин, я найду дверь сам.

Он повернулся и вышел из комнаты. Вулф склонился над кроссвордом, нахмурил брови и взял со стола карандаш.

Глава 2

Кремер не зря съехидничал. Вулф терпеть не мог тратить свое драгоценное мозговое вещество на то, что именовал работой, и за все годы, что я состоял у него на жалованье, как правило, лишь щедрый задаток заставлял его впрячься в работу. Но Вулф отнюдь не бездельник. Да и может ли он бить баклуши, когда на свой доход частного детектива ему приходится содержать наш старый особняк с оранжереей под крышей, где под присмотром Теодора Хорстмана выращиваются орхидеи, и Фрица Бреннера, который готовит лучшие блюда во всем Нью-Йорке, и меня, Арчи Гудвина, что выпрашивает прибавку к жалованью всякий раз, когда приобретает новый костюм, и время от времени добивается своего. Как ни крути, но в месяц выходит тысяч десять, а то и больше.

Весь январь, да и первую половину февраля дела шли не так уж успешно, если не считать нескольких мелких случаев, когда наши с Вулфом роли сводились лишь к инструктированию Сола Пензера, Фреда Даркина и Орри Кэтера, да ещё одной заварушки с участием банды похитителей мехов, когда в нас с Фредом стреляли. Потом, когда с того дня, как Кремер заскочил показать список гению и ушел ни с чем, прошло почти полтора месяца, утром в понедельник позвонил некий Джон Р.Уэлман с просьбой принять его, и я назначил ему на шесть вечера. Он явился на несколько минут раньше, и я провел его в кабинет, и, усадив в красное кожаное кресло дожидаться, пока Вулф спустится из оранжереи, придвинул ему под правую руку маленький столик для удобства - а вдруг посетитель захочет черкануть пару строк, скажем, в чековой книжке. Джон Р.Уэлман был приземист, лысоват, с брюшком и носом-пуговкой, на котором с трудом удерживались очки без оправы. Простой серый костюм и скромная рубашка с галстуком придавали гостю не слишком респектабельный вид, но он сообщил по телефону, что занимается оптовой торговлей бакалейными товарами в Пеории, штат Иллинойс, и я успел выяснить состояние его дел в банке. Мы бы не отказались принять от него чек, если до этого дойдет, конечно.

При появлении Вулфа Уэлман встал и протянул руку. Порой Вулф заставляет себя скрыть свою неприязнь к обмену рукопожатиями с незнакомцами, а иногда и не скрывает её. На сей раз он совершил над собой насилие, после чего обогнул угол стола и поместил свою тушу весом в одну седьмую тонны в единственное подходящее для неё кресло на всем белом свете. Он положил руки на подлокотники, откинулся на спинку кресла и посмотрел на посетителя.

- Слушаю, мистер Уэлман.

- Я хочу нанять вас, - сказал Уэлман.

- Для чего?

- Я хочу, чтобы вы нашли... - Голос его прервался, а подбородок мелко-мелко задрожал. Уэлман потряс головой, словно отгонял мух, снял очки, вытер кончиками пальцев уголки глаз и снова нацепил очки, с трудом приладив их на место. - Боюсь, я не очень владею собой, - извинился он. - Я сильно недосыпаю в последнее время и устал. Я хочу, чтобы вы нашли убийцу моей дочери.

Вулф метнул на меня быстрый взгляд, и я извлек записную книжку и ручку. Уэлман не сводил с Вулфа глаз - я его не интересовал.

- Когда, где и как она умерла? - спросил его Вулф.

- Она погибла под колесами машины в Ван Кортленд-парке семнадцать дней назад. В пятницу вечером, второго февраля. - Уэлман взял себя в руки. - Я хотел бы рассказать вам о ней.

- Я слушаю.

- Мы с женой живем в Пеории, штат Иллинойс. Я открыл там дело больше двадцати лет назад. У нас был единственный ребенок, наша дочь Джоан. Мы очень... - Он вновь умолк и какое-то время сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. - Мы очень гордились ею, - продолжал он. - Четыре года назад она закончила с отличием Смитовский колледж и устроилась на работу в редакционный отдел издательства "Шолл энд Ханна". Ею были довольны, мне сказал сам Шолл. В ноябре ей исполнилось двадцать шесть. - Он бессильно всплеснул руками. - Глядя на меня, не подумаешь, что моя дочь может быть красавицей, но это так. Она была прелестна, моя дочурка, все говорили, и голова у неё была светлая.

Из бокового кармана он вынул пухлый конверт.

- Сейчас я вам покажу. - Он встал и передал конверт Вулфу. - Здесь с десяток самых лучших её фотографий. Я приготовил их для полиции, но им они не потребовались, а вам, быть может, пригодятся. Взгляните сами.

Вулф протянул мне один из снимков, я встал и взял его. Красавицей в истинном смысле слова я бы её не назвал, но если фото и впрямь походило на оригинал, то Джоан Уэлман была довольно интересной девицей. Подбородок на мой вкус великоват, но глаза и лоб были и впрямь что надо.

- Она была красавицей, - повторил Уэлман и снова умолк.

Вулф совершенно не выносил, когда люди преувеличивают.