Прочитанные следы

— Я не буду сниматься, — улыбнулся Андрей Николаевич. — Я пришел к вам совсем по другому делу.

Фотограф поднял голову и переспросил:

— По какому делу?

— Я старый фронтовой друг Игната Петровича. Если вы разрешите, я хочу посмотреть, нет ли здесь, в альбомах фотоателье, наших общих фотографий военных лет. У меня ничего не сохранилось. Игнату так и не довелось мне ничего переслать. Обещал, да, видно, не успел.

— Простите, вы не капитан Васильев? — фотограф встал и внимательно посмотрел на Андрея Николаевича.

— Он самый. Только теперь уже не капитан, а просто Васильев. Вы меня знаете?

На лице фотографа появилась довольная улыбка.

— Здравствуйте, товарищ Васильев. Моя фамилия Борзов. Иван Иванович Борзов. — Он пожал Васильеву руку. — А узнать вас нетрудно. Игнат Петрович о вас много рассказывал, и фотографии ваши я у него видел.

Борзов оглянулся на портрет Семушкина, в глазах его промелькнула грусть.

— Большой души был человек. И такая нелепая, ужасная смерть… Я не могу забыть то утро.

Иван Иванович прошел вглубь комнаты и отдернул занавеску.

— Вот здесь, у самого аппарата, я увидел Игната Петровича. Ноги — здесь, голова — там. Жуткое зрелище! И, главное, на что позарился убийца! На «лейку», на сотню рублей, никак не больше.

Говоря это, Борзов деловито хлопотал у фотоаппарата: протер штатив, подвинтил треногу, смахнул пыль с небольшого коврика. Потом с той же деловитостью он прошел к небольшому шкафчику возле стены, открыл его и вынул пухлую картонную папку.

— Вот здесь все наследство Игната Петровича. Я даже не притрагивался. — Он положил папку перед Васильевым. — Все ждал Алексея, думал — придет, возьмет, все-таки память об отце. Можете забирать, товарищ Васильев. Только прошу вас, с Алексеем Игнатьевичем и с мамашей ихней договоритесь, чтобы они в обиде на меня не были. Ведь вы, наверное, у них остановились?

Васильев отрицательно покачал головой и в свою очередь задал вопрос:

— А вы что же, один работаете? Трудновато?

— Очень трудно, — подтвердил Борзов. — Надо помощника подобрать. А пока — топчусь с утра до поздней ночи, как белка в колесе. Курортники народ нетерпеливый, настырный. Им вынь да положь: чтобы назавтра все готово было. Еле управляюсь, раньше двенадцати никак не ухожу. — Борзов помолчал и добавил: — Я вот курортников ругаю, а, может, вы тоже приехали отдыхать или по делу?

— Никаких дел здесь у меня нет, — усмехнулся Васильев. Он помнил наставления Дымова. — Отдыхать приехал, вместе с женой.

Вошел новый посетитель, и разговор пришлось прервать. Андрей Николаевич поднялся и начал прощаться.

— Скажите, Иван Иванович, — спросил он Борзова, показывая на папку с фотографиями, — эти снимки вам больше не понадобятся? Может быть, для следователя или еще кому-нибудь нужны будут? Ведь я их увезу с собой.

— Увозите, товарищ Васильев, — приветливо отозвался Борзов. — Никому они, кроме вас да Алексея, не нужны.

Уже стемнело, когда Андрей Николаевич вышел из фотографии. Мягкий южный вечер опускался над поселком. На улице Ленина зажглись огни. Андрей Николаевич шел не спеша. Хотя поручение Дымова он выполнил, но почему-то удовлетворения от своего визита в фотографию не получил. Какое-то неясное чувство беспокойства и тревоги угнетало его. Оно бы усилилось, если бы Андрей Николаевич заметил, как позади, из Судового переулка, следом за ним метнулась человеческая тень, которая будто ждала, а сейчас провожала его.

Дверь Васильеву открыл рослый юноша, в котором Андрей Николаевич сразу признал сына погибшего друга, Алексея. Он порывисто привлек юношу к себе, крепко обнял, а потом отступил на полшага назад и сказал:

— Ну, здравствуй, Алеша! Давай познакомимся, дорогой. Весь — в отца.

Он снова обнял Алексея, и за его спиной увидел встревоженное лицо жены.

— Где ты пропадал? — спросила она. — Я места себе не нахожу.

— А разве Сергей ничего не объяснил тебе? — вопросом на вопрос ответил Васильев.

— Он даже не появлялся здесь, — удивилась в свою очередь Нина Викторовна. Заметив расстроенное лицо мужа, она добавила с мягким укором: — Мы же сегодня собирались пойти на могилу Игната.

— Мы это сделаем завтра, — неожиданно прозвучал голос Сергея Сергеевича, и в дверях появилась его фигура.

— Нина, милая, не сердитесь, это я виноват, но у меня есть оправдания. — Дымов поцеловал руку молодой женщины и добавил: — А завтра с утра вы с Аннушкой отправитесь за цветами. В саду у старого Ахмета Курманаева цветут замечательные белые розы.

Глава 7. У Ахмета Курманаева

Зеленые Холмы опоясали восточный край побережья возле поселка и превратили небольшую часть моря в тихую бухту, спокойную даже тогда, когда кругом бушевала непогода.