Прочитай меня

Некоторые гештальты созданы для того, чтобы оставаться открытыми. Уехала бы я домой после вечера встречи и осталась бы счастлива. Одноклассники в восторженном шоке, Никита тоже, можно жить дальше, долго и счастливо. А теперь придется свыкаться с осознанием, что придуманный мною романтический герой — невыносимый эгоист и бабник.

Более того, он всегда был таким, но я предпочла этого не замечать.

В том и опасность любви с первого взгляда, ведь второй взгляд уже предвзятый.

Фактически слепой.

— Вы в порядке? — не выдержал бармен, глядя, как яростно я комкаю в руках стопку салфеток. Никита безмятежно пил пиво.

— В полном, — заверила бармена ровным тоном. Виноват только один человек — я. Сама придумала, сама влюбилась, и все остальное тоже сама.

— Аля, какая же ты красивая! — забыв о нашем споре, Никита провел пальцем по моему подбородку. Я поневоле смягчилась, потому что он искренен в своем восхищении. Он честен во всем, что сказал, в этом-то и проблема. Лучше бы молчал. — Знаешь что? Если хочешь, сама выбери фильм, даже если это мелодрама. Ради тебя я готов на все! — Никита весело подмигнул и поднял бокал с (моим) вином, предлагая тост. За свою жертвенность, не иначе.

— Я не любительница кино, так что давай просто перекусим и разойдемся.

— Разойдемся? — Никита наклоняется, и я снова попадаю в поле действия его привлекательности. — Просто так разойдемся? У тебя еще и пуританские взгляды, мне очень повезло.

Он залпом допивает вино и снова наполняет бокал.

Занудная я подсчитываю в уме.

— Ты уже выпил пиво и вино. Домой поедешь на такси?

— Детка, не смеши меня! После вина я вожу лучше, чем трезвый, всяких уродов быстрее объезжаю. Но раз я с тобой, то еще пара бокалов — и стоп. Не волнуйся, я знаю, что делаю, да и с ментами разберусь быстро.

Никита щелкает пальцами, и торопливая официантка готовит для нас столик в углу.

Интимная атмосфера, свечи, меню в тяжелой кожаной обложке. Если бы память была избирательной, я бы запомнила бар, атмосферу, красивое лицо Никиты и его улыбку, и стерла бы почти все, что он сказал. Кроме комплиментов.

И уехала бы домой.

— Расскажи, что ты делаешь в своей парикмахерской. — Никита улыбается, глядя на меня поверх меню.

— Я работаю в косметическом салоне, а не в парикмахерской.

— Одно и то же! — пожимает плечами. — Так что ты там делаешь? Начесываешь, штукатуришь… подожди минутку, отец звонит, мне придется ответить.

Быстро поднявшись, Никита вышел из зала.

Это были лучшие десять минут моего вечера.

Надо было воспользоваться моментом и уйти. Смело наступить на горло юношеской мечте, потому что она, прямо скажем, провальная. То, что представлялось редчайшим голубым мрамором, оказалось сделано из папье-маше. Хотя какой мрамор… если вспомнить, как Никита надсмехался надо мной в школе, то чего я, собственно, ожидала?

Он всегда был таким, но я предпочла этого не видеть.

Теперь мозаика памяти складывается совсем в другую картину. Ту, которую я предпочла не видеть. Мы никогда не вращались в одной компании, я обожала Никиту издалека, но теперь, когда вспоминаю школьные дни, все выглядит по-другому. Я считала его ярким и смелым, а он был просто наглым. Решительность оказалась грубостью, сильный характер — эгоизмом.

Где-то в подсознании я всегда об этом знала, поэтому и хотела уехать сразу после вечера встречи. Но я осталась, вчера и сейчас. Слепо смотрю на меню и думаю.

— Что тебе рассказать? — спросил Никита, вернувшись.

— В смысле? О еде?

— Обо мне. Мы же давно не виделись.

Никита завел рассказ о путешествиях, друзьях и машинах. Мною он больше не интересовался.

Я бы ушла прямо сейчас, но уж очень не хочется выяснять отношения. Расстанемся по-дружески, а завтра Никита станет искать меня и… не найдет.

— Послушай, Аля, послезавтра в городе благотворительный вечер, событие года. Пойдешь со мной? Там будет вся городская элита, кого только не увидишь. Не помню, где ты живешь, но на периферии такого не бывает, ты будешь в шоке.

На моей «периферии» много что случается, меня уже ничем не удивить.

Кроме как сегодняшним днем.

Я отвечаю туманным «Я подумаю», не хочу спорить прямо сейчас. Уеду, и Никита меня не найдет. Никогда.

— Скажи, а ты действительно не обижалась, когда тебя дразнили оборвашкой?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что это круто. Другая бы на твоем месте обозлилась на весь мир, а ты смотришь реальности в лицо. Ведь ты и была оборвашка. Одежду свою помнишь? И как тебя мать в таком виде на улицу выпускала?

— У меня нет… — я вовремя прикусила язык. Откровенничать не хочется.

— Знаешь, Аля, что мне нравится? С тобой я могу быть настоящим, не притворяться. Другие бы давно возмутились моей прямоте, а ты ценишь правду. Поэтому я и говорю все как есть.

Полагаю, Никита ждал моего «спасибо», но в ответ получил совсем другое.

— Я возьму салат с курицей и авокадо, — вот и все, что я смогла сказать. Очень хотелось попросить, чтобы Никита притворился, не откровенничал. Я бы предпочла не знать его настоящим.

— Нет, Аля, не глупи, здесь отличный стейк с кровью.

— Я не ем стейк.

— Ты пробовала здешний стейк?

— Нет.