Пробужденное пророчество

— Ниалэри, в вашем заведении есть бар? Просто бар с кабинетами, без этой… специфики?

— Конечно, милорд. Вас проводить туда?

— Естественно.

Бар действительно оказался «без специфики». Если, конечно, не считать диванчики в кабинетах, которые явно были предназначены не только для сидения, но и для лежания, причем не в одиночестве.

Киммериона раздражало только одно — «Кошка в сапожках» была построена так, что незнающий человек без провожатого попросту заблудился бы в бесконечных коридорчиках, комнатах, небольших залах и так далее. Здесь явно поработал маг — изнутри здание было больше, чем снаружи.

Внезапно в голову вампиру пришла безумная идея. Именно безумная — иначе было не сказать, взглянув придирчивым эльфийским взглядом на провожатую. Но… С другой стороны, почти вся жизнь скрипача состояла из безумных идей и их реализации. Конечно, результат зачастую оказывался далек от ожидаемого, но это уже издержки. Тяжело вздохнув, он решился.

— Ниалэри, не составите ли мне компанию?

Сперва она покраснела. В сочетании с огненно-рыжими волосами и россыпью веснушек на некрасивом лице зрелище получилось потрясающим. Спустя секунду исчезнувшие было под прилившей краской следы «поцелуя солнца» вновь резко проступили на фоне смертельной бледности. В какой-то момент Киммериону показалось, чо бедная горничная сейчас рухнет в обморок, но простушка с эльфийским именем сдержалась. Ее кожа приняла нежно-голубой оттенок, но девушка каким-то чудом нашла в себе силы неуклюже присесть в реверансе.

— Для меня это великая честь, маэстро… — полумертвым голосом прошептала она, и Ким, сжалившись над бедняжкой, ободряюще коснулся ее руки затянутыми в шелковую перчатку пальцами.

— Оставь эти вежливости тем, кому более нечем заняться. Просто мне сегодня паршиво, и я хочу просто попить вина в компании того, кому от меня ничего не надо, и от кого ничего не надо мне. Так что, ты составишь мне компанию?

— Конечно, маэстро…

— Бельвегор. Меня зовут Бельвегор.

— Как скажете, маэстро… Бельвегор.

К счастью, когда Вэйлианесс заказывал маску для скрипача, он предусмотрел, что возможна ситуация, когда эльфу придется в обществе людей пить вино, и поэтому под резкими чертами белого алебастра лицо Кима скрывала столь же белая, но уже бархатная маска, оставляющая открытым рот и подбородок.

Принесли заказанное Кимом вино и легкую закуску к нему.

Первые полчаса беседы Киммерион потратил на бесплодные попытки разговорить рыжую горничную, но она, кажется, боялась скрипача больше, чем мелкий воришка — лейтенанта полиции. Впрочем, то, что не удалось эльфу, сделало вино. Когда он откупоривал вторую бутылку, запуганные глаза Ниалэри уже начали блестеть, к середине этой бутылки пропало затравленное выражение, а во время первого бокала из третьей она неожиданно расплакалась, и начала вываливать на «маэстро» всю свою историю.

Она родилась в семье бедного кожевника. Седьмой ребенок, шестая дочь. Естественно, родители рады подобному прибавлению не были, и девочка росла без присмотра. Когда ей исполнилось семь лет, Ниа попала в лапы работорговцев, и следующие шесть лет провела в неволе. Впрочем, даже рабы в Париасе иногда устраивались вполне нормально, если умели хорошо выполнять свою работу. Ниалэри же с детства отличалась страшной неуклюжестью. Ее продали за бесценок, и эти шесть лет превратились в ад. Постоянные побои, попреки, угрозы… Три года назад ее выкупила знаменитая Тиани Пантера, и девушка присоединилась к ее отряду. К сожалению, спустя ровно год Тиани потерпела поражение в битве с наемной армией париасских работорговцев, успев оставить в истории след, как женщина, благодаря которой потерпел окончательный крах подпольное рабовладение в Империи и был нанесен серьезный удар этому мерзкому бизнесу в Париасе. Ниалэри, как и некоторым другим, удалось выполнить последний приказ Пантеры и спасти свою жизнь, бежав. Но девушка осталась совершенно одна. Она была неприспособленна к жизни без чьей-то указки, и попросту не знала, что теперь делать. Кое-как добравшись до Мидиграда, Ниа устроилась в «Кошку» горничной, но ее неловкость и здесь сослужила плохую службу. Мадам не выставляла неуклюжую неумеху на улицу лишь из жалости.

Всю эту информацию Киммерион кое-как вычленил из сбивчивой, прерываемой рыданиями речи девушки. К тому моменту вино кончилось, и эльф очень осторожно намекнул Ниалэри, что ему пора. Горничная каким-то чудом взяла себя в руки, заплетающимся языком поблагодарила его за восхитительный вечер, извинилась за свой срыв и нетвердой походкой удалилась, забыв вывести скрипача из лабиринтов борделя. Ругаясь на чем свет стоит, и ежеминутно поминая Ярлига и его родственников, Ким кое-как нашел выход сам.

Он быстрым шагом удалялся от «Кошки», проклиная себя за излишнюю жалостливость. И невдомек было Белому Эльфу, что в лестничное окно на третьем этаже за ним наблюдает печальный взгляд светло-синих глаз.