Пробужденное пророчество

Из разрубленного тела с шипением поползли щупальца грязно-зеленого тумана. Собравшийся было уходить, Талеанис обернулся — и застыл в оцепенении. Нортахел выгнулся дугой, щупальца уперлись в корни деревьев — труп вздернулся на ноги. Из глотки мертвеца вырвался дикий вопль, полуэльф рухнул на траву, зажимая уши руками. Мертвый князь жутко захохотал, раскинув руки, его глаза — глаза еще Нортахела — на миг поймали взгляд Мантикоры. Талеанису стало страшно, как не было никогда в жизни. На мертвом лице были живые глаза, полные муки и ужаса.

Спустя мгновение глаза изменились. Они стали меньше, исчезли белки, радужка расширилась и изменила цвет с орехового на болотно-зеленый. На секунду любое выражение из них исчезло, а потом… Мертвец начал изменяться сам, и изменять все вокруг. Кожа превратилась в серо-коричневую чешую, отливающую гнилостной прозеленью. Он раздался вширь, изящные эльфийские кисти превратились в когтистые лапы с толстыми пальцами, одежда князя разлетелась в клочья, не в состоянии вместить появляющееся чудовище.

Небольшие вихри поползли по поляне, меня все. Нежная зелень обратилась в бурую пожухлую траву, из земли полезли камни, деревья скрючились, умирая. Существо, становившееся собой, убивало вокруг все живое, обращая цветущую эльфийскую рощу в ад.

Все заволокло грязным туманом, замелькали небольшие ядовито-зеленые молнии, освещая фигуру в центре. За ее спиной из земли появился огромный трон, как показалось Талеанису, украшенный изображениями голов людей, орков, эльфов, дворфов и еще непонятно кого. Но, присмотревшись, Мантикора с ужасом понял — трон не был украшен изображениями, он был сделан из настоящих, живых голов.

Существо запрокинуло голову и расхохоталось. Жуткий, нечеловеческий смех, казалось, вывернул наизнанку реальность, он был наполнен всепоглощающей ненавистью ко всему живому, и сулил этому миру страшную судьбу. Если бы полуэльф к тому моменту поднялся на ноги, то вновь рухнул бы на землю, а сейчас он лишь покатился по недавней траве, зажимая чуть заостренные уши ладонями.

— Свобода! Наконец-то, свобода! Десять тысяч лет в заточении, и наконец — свобода! Я отомщу, теперь-то я могу отомстить, и я отомщу! Свобода!!!

Туман рассеялся. Талеанис смог рассмотреть то, во что превратился князь Нортахел. Высокое, неестественно мускулистое тело покрывала коричневая с прозеленью чешуя, ноги и руки — лапы? — оканчивались кривыми когтями, на уродливой лысой голове торчали длинные уши, лицо с гротескными чертами покрывала более мелкая чешуя, из-под выступающих надбровных дуг, лишенных волос, торжествующе и злобно смотрели маленькие болотные глазки.

Единственным, что не изуродовала страшная магия твари, оказался куст лилий, цветущих на могиле Инерики.

Тварь медленно повернула голову. Злой взгляд пробежался по поляне и остановился на Мантикоре, который в тот момент уже поднялся на ноги, а теперь пытался не упасть, держась за ствол мертвого дерева.

— Смертный? Это ты освободил меня, — тварь не спрашивала, Она утверждала.

Талеанис неуверенно кивнул.

— И что же ты от меня хочешь? Я тебе, ха-ха-ха, очень обязан! До сих пор никто не мог похвастаться тем, что у него в долгу сам Князь Аббисса и Герцог Ада Левиафан! — князь и герцог расхохотался. На этот раз Мантикора смог удержаться на ногах. До него потихоньку начало доходить, что он натворил. — Как тебя зовут?

— Талеанис Нортахеле по прозвищу Мантикора, — выдавил из себя полуэльф. И даже сам не заметил, как присовокупил к имени в качестве фамилии имя погибшего эльфа.

— Так ты его сын? Бастард, что ли? Тем лучше, тем лучше, — осклабился Левиафан. — Я мог бы тебя убить — очень уж не люблю оставлять в живых тех, кому чем-то обязан. Но, так и быть, для тебя сделаю исключение. Я вижу, ты грезишь о мести?

Талеанис кивнул и впервые в жизни, легко и не подавившись, проглотил «бастарда». Впрочем, его порадовало, что собеседник употребил максимально вежливую форму обращения к незаконнорожденному, а не назвал его ублюдком.

— Я помогу тебе отомстить. Но сперва… — Левиафан хлопнул в ладоши, выкрикнув короткую фразу на грубом, гортанном языке. Вокруг завертелось с десяток маленьких вихрей, из которых посыпались небольшие уродливые существа. Они мгновенно попадали на колени перед князем-герцогом, он жестом приказал им подняться. Бесы — а это были именно бесы — тут же облачили Левиафана в странные одежды, а на рогатую голову водрузили тяжелую корону необычной формы. Князь-герцог подошел к своему жуткому трону, сел на него, положив когтистые лапы на головы эльфы и орчанки, венчавшие подлокотники. Девушки тут же высунули языки и начали облизывать пальцы демона.

Талеаниса затошнило.

Левиафан поднял лапу, жестом поманил к себе полуэльфа. Едва волоча заплетающиеся ноги, Мантикора приблизился.