Пробуждение силы

Открыв входную дверь, она услышала, как в подъезде хлопнула дверь, потом лифт пополз сначала вниз с какого-то из верхних этажей и после этого сразу начал подниматься. Мариша просчитала правильно. Лифт остановился на их восьмом этаже, двери раздвинулись, и на лестничную площадку вышел сухощавый капитан со смутно знакомым лицом. Сразу увидел Маришу, коротко глянул на номер квартиры и молча протянул пластиковый пакет.

– Просили передать…

– Спасибо, – сказала Мариша. – Чаю попьете?

– Извините, спешу… Вы, кажется, жена старшего лейтенанта Марочкина?

– Да.

– Я у вас на свадьбе был. В военном городке. Капитан Юровских… Николаем меня зовут… Еще раз извините. До свидания…

И капитан Юровских тут же скрылся в лифте, автоматические двери которого пришлось придержать руками, чтобы не закрылись перед носом.

Видеокассету в видеомагнитофон вставляла Мариша. Руки ее при этом слегка подрагивали, и кассета никак не могла войти в паз правильно. Наконец, все получилось, и дочь с матерью в молчании трижды просмотрели запись сюжета.

– Он… – обессиленно сказала Мариша, откидываясь на спинку кресла.

– Не знаю… – в сомнении прошептала Любовь Петровна. – Лицо похоже, голос похож. Борода у отца так же клинышком росла… Он старшим лейтенантом был, в отпуске не брился… Как из Анголы вернулся с ранением, три месяца отдыхал. Бриться не хотел. Он из всей группы один в живых остался и переживал… Борода отросла… Такая же… Похож… А что-то в поведении… Не так как-то себя ведет… Отец же, помнишь, такой стремительный был… А этот… И говорит…

– Как слабоумный… – задумчиво сказала Мариша. – Они же говорят, что у него деменция…

– Нет… Это… Я бы не так сказала… Это… Как после операции, когда от наркоза отходит… – поправила Любовь Петровна. – И не все еще сообразить может… Временное явление…

Новый телефонный звонок не дал им договорить. Любовь Петровна схватила трубку первой, а Мариша на часы глянула – кто так поздно?

– Любовь Петровна, я понимаю, что вам сейчас не до сна, потому и звоню.

– Да-да, Владимир Андреевич… Мы только что смотреть закончили… Трижды прокрутили…

– Мне тоже кассету скопировали и привезли. Впечатление у меня двоякое.

– У нас тоже. Внешне – он, и борода у него росла так же. А по поведению, по манере разговаривать – есть сомнения.

– Манера разговаривать – это момент преходящий. Но вы, наверное, лучше меня его помните. Я в своем архиве покопался, нашел две фотографии, где Андрей Никитович присутствует. Но снимки старые и мелкие. Идентифицировать будет трудно. Если вы не против, завтра утром к вам заедет тот самый капитан, что кассету привозил. Вы подберите ему фотографии. В лаборатории попробуют провести компьютерную идентификацию.

– Хорошо, обязательно… У нас есть хорошие фотографии. Обязательно, Владимир Андреевич. Спасибо вам. Еще вот что, я только сейчас сообразила. Этот дворник… Фамилия – Солимов… У Андрея Никитовича мать была таджичкой. Ее фамилия – Солимова. Гульчехра Солимова…

– Вы предполагаете, что это какой-то родственник?

– Нет… Я предполагаю, что это он… Но… Как это сказать…

– Оперативный псевдоним?

– Может, и так это называется… Я не знаю, я путаюсь… Он не стал бы от нас прятаться, как вы, наверное, подумали…

– Я так не подумал. Оперативный псевдоним мог быть придуман кем-то другим, кто знает его биографию. И он не может прятаться одновременно и от семьи, и от Службы…

– Вы точно знаете, что управление здесь ни при чем?

– Я был бы в курсе. Значит, мы с вами представляем одну заинтересованную сторону. Мы с вами, и Служба вместе с нами. И мы постараемся все выяснить, но делать это следует осторожно и аккуратно. Иначе мы можем ему навредить. Понимаете, о чем я говорю?

Отставной полковник называл Главное разведуправление, как и Андрей Никитович, Службой.

– Не очень…

– Мы не знаем, что с Андреем Никитовичем случилось, если это все-таки действительно он. И грубым вмешательством можем подставить его под удар. Поэтому я попрошу вас не делать никаких самостоятельных шагов, не посоветовавшись со мной.

– Я думала завтра с дочерью найти его… Хотя бы посмотреть, поговорить…

– Ни в коем случае! Категорично! Это может его просто погубить…

Любовь Петровна вздохнула и неохотно согласилась:

– Хорошо…

* * *

Головная боль была настолько сильной, что вызвала, как показалось Абдулло Нуровичу, тоску, схожую с зубной болью. Он даже по своей маленькой однокомнатной квартирке ходить не мог, потому что каждый шаг отдавался в голове звоном колокола. И телевизор выключил, не досмотрев до конца новости, хотя новостями интересовался постоянно и постоянно ждал, когда люди, и он в том числе, будут жить лучше.