Пробуждение

«Предупреждаю Вас, генерал, и полагаю, что Вам уже известна за пять лет войны крепость красного бойца, — писал Вострецов в ультиматуме. — Я располагаю достаточной военной силой, чтобы раздавить не подчинившихся власти рабочих и крестьян 400—500 ваших дружинников. Если будете сопротивляться, пролитая кровь будет на Вашей совести, а не на моей, так как настоящее письмо пишу от всего сердца и по совести. Комбриг Вострецов».

Когда до порта Аян осталось не больше трех верст, командир отряда собрал командиров батальонов и рот. План освобождения последнего пристанища пепеляевцев вызрел у него окончательно, и он изложил его своим помощникам:

— Первый батальон под командованием военкома Пшеничного, перевалив через сопку, стремительным броском атакует порт и солдатские казармы с землянками на берегу бухты; я лично с главными силами отряда заблокирую дома офицеров и штаб Пепеляева. Ударом с двух сторон, я полагаю, мы окружим основные силы дружины и закончим поход разгромом остатков белогвардейщины на Дальнем Востоке.

На востоке забрезжил ранний рассвет, когда батальоны экспедиционного отряда начали быстрое продвижение через прибрежные сопки. Они окружали раскинувшийся в глубине бухты порт Аян.

13

Накануне этого утра, поздно вечером, генерал Пепеляев пригласил к себе в кабинет на втором этаже дома купца Киштымова всех командиров рот, расквартированных в Аяне. В кабинете запахло сыромятной кожей, табачным дымом и крепким мужским потом. За круглым столом посредине комнаты разместились седоусые полковники, заматеревшие в боях и походах.

Пепеляев быстрым взглядом окинул собравшихся, поправил аккуратный пробор на голове и спросил:

— Господа, а где же генерал Вишневский? Я не вижу его среди вас…

— После обеда его превосходительство генерал-майор Вишневский отбыл в Уйк, — доложил полковник Рейнгардт. — Мы вместе с ним обедали в офицерской столовой, и он изволил сказать мне, что отбывает туда по вашему приказанию.

— Да, да… я запамятовал, господа. Кажется, там успешно идет строительство трех кунгасов, — проговорил торопливо Пепеляев. — Неисповедимы пути господни. Не можем мы знать наперед, что уготовила нам судьба… Суда, пригодные для плавания на море, нам очень нужны. Нужен зоркий генеральский глаз, чтобы мастеровые работали как следует и кунгасы не черпали бортом воду, когда отправятся в плавание.

— Вы полагаете, ваше превосходительство, что нам придется уходить из Аяна на этих самых кунгасах? — спросил полковник Сивко.

— Нет, господин полковник, я так не считаю, но, не ровен час, всякое может приключиться в этой богом забытой местности…

За столом началось перешептывание. Слова командующего белой дружиной пришлись не по нутру отдельным командирам рог. Чтобы пресечь вызванное им же самим смятение, Пепеляев сурово произнес:

— Командирам рот объявить своим подчиненным, что красные могут прислать максимум два парохода для действий против нас. Местность для высадки десанта здесь труднодоступная, поэтому при нашей стойкости и офицерской сплоченности мы легко сумеем опрокинуть красных с берега в море. Полковнику Рейнгардту и полковнику Сивко следует быть бдительными и зорко наблюдать за морем. Ваши роты первыми примут на себя удар в случае появления в Аянской бухте пароходов красных…

Дав подробные указания ротным командирам, как действовать в том случае, если красные все же сумеют высадиться на берег, Пепеляев объявил совещание законченным.

На рассвете генерала разбудила внезапно возникшая сильная стрельба в городе. К нему в комнату вскоре прибежал посыльный и проговорил, запинаясь:

— Красные атаковали дома офицеров, а с другой стороны, перевалив прибрежную сопку, они обрушились на солдатские казармы, бараки промысловиков и вырытые прошлой осенью по вашему приказанию землянки для дружинников.

«Откуда могли взяться красные, если никаких пароходов в Аянской бухте нет?!» — думал генерал, судорожными движениями натягивая на ногу хромовые сапоги.

— Передайте командиру уфимского батальона мой приказ: незамедлительно контратаковать красных! Роте каппелевцев отбросить в море противника, подступившего со стороны бухты!

«Почему не предупредили штаб о высадке большевистских войск наши военные посты, расставленные на всем Аянском побережье?» — напряженно размышлял Пепеляев, стремясь постичь весь ужас создавшегося положения.

В кабинет ворвался запыхавшийся от бега подполковник Менгден с вестью:

— Получили от Соловьева радиограмму: «Иду ставить заколы».

— Отлично, подполковник. Скоро «Святой Михаил» отдаст якорь в Аянской гавани. Передавайте ему: «Кета идет на нерест».