Пробуждение

После издания первой части книги я отложил рукопись второй части и долгое время не возвращался к ней – необходимо было выдержать паузу, чтобы позже взглянуть на неё свежим критическим взглядом. Однако, неожиданно возникшие жизненные коллизии, и сопутствующие им обстоятельства затянули эту паузу. За это время в голове сложилось ещё несколько сюжетов, один из которых я посчитал важным для придания огласке, так как он упоминался в учении дона Хуана. Этот мой опыт, извлеченный из анналов памяти в результате вспоминания, полностью вписывался в учение, но был получен естественным, никем не принуждаемым путём, и в этом его ценность.

О зеркале саморефлексии

Я уже говорил, что работал с книгами Кастанеды с великим усердием. Это происходило отчасти из-за философского склада ума, которому, видимо, свойственно мучиться над такими вопросами, как время, пространство, смысл жизни и т. п., а эти темы всегда занимали место в моём мышлении. Отчасти из-за невероятного интереса к знаниям толтеков, и отчасти, для того, чтобы правильно истолковать свой опыт в контексте моих новых знаний. Несмотря на глубокую проработку текстов, сопоставления их с собственным опытом, оставалось много тёмных пятен, и одним из них оказалось пятно с названием главы «Разбить зеркало саморефлексии». Опыта мне явно не хватало, и, не прочувствовав это состояние «изнутри», как в других более удачливых случаях, я не мог с определённостью понять, о чём же идёт речь. Скажу больше, я был уверен, что в такое изменённое сознание намеренно мог привести только учитель, что также подтверждалось опытом самого Кастанеды. Тем не менее, разбивание зеркала саморефлексии являлось важным шагом на пути Знания, и каким-то образом его надо было воспроизвести. Перечитывая книгу и подходя снова к этому месту, я делал очередную попытку и… оставался ни с чем. В конце концов, я понял, что для меня это недостижимое состояние, и с этим просто придётся смириться. Ведь дон Хуан прилагал немалые усилия, чтобы разбить зеркало саморефлексии у своих учеников, а кто мной займётся ради такого благого дела?

Прошло довольно много времени. И хотя в голове продолжалась подспудно какая-то работа мысли, я уже не придавал «саморефлексии» особого значения, просто воспринимал её как данность, как необходимое место в книге при изложении Кастанедой своего необычного опыта, и не более того.

Но однажды, занимаясь перепросмотром собственной жизни, совершенно случайно вспомнился эпизод, имевший место после окончания службы в армии. Как оказалось, после вспоминания всех нюансов, он был не единственным, но самым ярким и длительным в своём проявлении, и он имел самое непосредственное отношение к затронутой теме. Однако всё по прядку.

За месяц до окончания службы ко мне подошёл командир и предупредил, чтобы я готовился к первоочередному увольнению в запас. Для меня это было удивительно, я ничем особенным не проявил себя, находясь в рядах Советской Армии, (хотя свой долг честно отдал Родине), и вдруг нежданно-негаданно для себя попал в список тех счастливчиков, которые увольнялись первыми. И, хотя нарушений армейской дисциплины с моей стороны также не было, тем не менее, это стало для меня полной неожиданностью, так как в первую очередь домой отправлялись солдаты, заслужившие увольнение своим рвением, своими особыми заслугами.

Я служил два года: сначала в Забайкалье, затем в Казахстане. Первые дни были интересны тем, что мы, новобранцы, окунувшись в необычную среду, открывали для себя что-то новое и невольно к нему привыкали. Ежедневные: подъёмы, зарядки, вышагивания на плацу; затем учёба, освоение материальной части; затем суточные наряды в столовой с чисткой картошки всю ночь и мытьём горы посуды днём; караульные наряды с охраной объектов – всё было внове. Но уже к исходу второго месяца я затосковал по дому. И эта тоска въелась в меня, как болезнь, а время моей службы превратилось в вялотекущую субстанцию. Два года я думал, когда же закончится испытание и я вернусь домой. И вот случилось!