Проблеск во мгле

Через пару часов мы уже были всего в километре от станции. Как ни странно, плотность аномалий заметно снизилась, мы смогли хоть немного ускорить темп. Уровень радиации тоже перестал расти, даже начал понемногу уменьшаться. Исчезла всякая растительность, если не считать мёртвых стволов деревьев да редких одиноких кустарников, напоминавших репейники. А над головой не раздавалось привычное карканье ворон. Ветра не было совсем, моросил мелкий дождик. Небо до самого горизонта было затянуто серой пеленой облаков. Земля здесь от постоянной сырости превратилась в сплошное месиво. Пару раз нам приходилось отходить немного в сторону от дороги, и мы брели по щиколотку в грязи. Здесь была настоящая пустыня, самая ужасная её форма. И самое страшное, что создал её человек. Вот она — обратная сторона прогресса.

В начале пятого, когда уже начинало темнеть, это всё-таки свершилось. Мы добрались до центра Зоны. За день мы прошли всего несколько километров, но у меня было впечатление, что мы преодолели их десятка два-три. Но, как бы там ни было, всё осталось позади. А перед нами предстала каменная надпись «ЧАЭС им. В. И. Ленина», стоявшая недалеко от входа на территорию станции. Когда-то буквы были красно-белого цвета. Но краска давно облупилась, из-за чего конструкция во многих местах приобрела ржавый оттенок. Здесь же проходил участок рельсов, ведущий к станции. Мы укрылись за надписью тот случай, если за этим участком ведётся наблюдение. Это маловероятно ровно настолько, насколько маловероятно появление здесь посторонних. Однако предосторожность никогда не повредит. Поэтому мы просидели в своём укрытии около часа, пока совсем не стемнело. Лежали почти без движения, ноги сильно затекли, поэтому, когда пришла пора действовать, я с трудом смог приподняться.

В первую очередь я осмотрел местность при помощи ночного бинокля. Вокруг не было ни души. Правда, отсюда внутренний двор станции, конечно же, не было видно. Только тянувшиеся во все стороны бетонные заборы и здание административного корпуса. Это и будет нашей первой целью. Из него наверняка мы увидим, что творится за оградой.

— Что видно? — тихо спросила Алёна, дёрнув меня за рукав.

— Пока что ничего, — так же тихо ответил я.

— Мы пройти дальше сможем? — Олегу уже не сиделось на месте. Да и не только ему. Пора было решаться на следующий шаг.

— За мной, — скомандовал я и, пригнувшись лёгким бегом направился ко входу в административный корпус. Шелест и Шнайдер по цепочке направились за мной. Двигались мы вдоль стены, чтобы снизить шансы быть обнаруженными. Каждые несколько шагов останавливались, осматривались, кидали что-нибудь перед собой. Хоть детекторы и молчали, но здешние аномалии могли быть невидимы для них. Но, как оказалось, аномалий здесь на самом деле не было.

Перед административным корпусом стоял бюст Ленина. А над входом в здание висело табло, высвечивающее показатель радиационного фона. Шелест сверил его с показаниями своего дозиметра — они полностью совпадали. Радиация на территории станции намного слабее, чем в округе. Центр представлял собой что-то вроде «глаза бури», где её воздействие проявляется меньше всего. Вся аномальная энергия выбросов, подпитывающая Зону, рассеивалась отсюда до самого Периметра, оставляя лишь небольшой безопасный участок возле самой станции. А повышенный радиоактивный фон сохранился здесь ещё со времён первой катастрофы.

Мы поднялись по нескольким разбитым ступенькам, и подошли к двери. Она была заперта. Окна на первом этаже наглухо заколочены. Зачем — неизвестно. Я достал пистолет и пару раз выстрелил по замку. Стрелял я, естественно, с глушителем. Замок пришёл в негодность, позволяя нам зайти внутрь здания. Мы вошли. Здесь было темно, чем-то неприятно пахло. Этот запах напоминал тухлятину и ощущался даже через противогаз. Двери внутри заперты не были. За ними находились помещения самого разнообразного назначения: офисы, подсобки, кабинеты и, естественно туалеты. Всё пребывало в плачевном состоянии. Кафель во многих местах осыпался со стен. Штукатурка, некогда покрывавшая потолок, теперь лежала на полу вперемешку с осколками выбитых стёкол. Короче говоря, делать здесь было совершенно нечего. Поэтому мы нашли лестницу и поднялись наверх. Второй, третий и остальные этажи также были сильно запущены. Только на самом верхнем наблюдалось некое подобие порядка. Мусор убран с пола, некоторые комнаты заперты.

Неожиданно Шелест насторожился. То ли шорох какой-то ему послышался, то ли ещё что. Всё-таки, слух у него получше, чем у меня. Я на всякий случай перевесил автомат со спины на грудь. Шнайдер сделала то же самое.

— Что такое? — шёпотом спросила она.

— По-моему под нами кто-то прошёл. — В этот момент отчётливо раздались звуки шагов.

— Охрана? Нас могли видеть? — Шнайдер была встревожена.

— Не думаю, — успокоил я её, — они бы либо шли тихо, крадучись, либо бежали. А это, скорее всего патруль. Ходят, как по бульвару. — Звуки шагов повторились ещё раз. Это даже напоминало тяжёлую поступь. — Нужно проверить, что там такое внизу.