Проблеск небес

Люди. Беспомощные люди лежат там и кричат в предсмертной агонии. Истекают кровью. Как его брат. Их кровь льется, льется и льется.

– Как я рада, что у вас хватило ума не вступать в армию, милорд! – Памела прижалась грудью к руке Берка и прошептала: – Подумать только, мой жеребчик, к завтрашнему дню твоя кобылка наконец может стать свободной.

Ее хорошенькое личико неожиданно стало жестоким и неприятным. Как будто перед его глазами была раскрашенная маска. Но он испытывал отвращение не к ней, а к себе.

«Жалкий трус!»

Лихорадочное возбуждение все сильнее охватывало его. Он знал только один способ заглушить этот насмешливый голос, загнать его в самую недосягаемую глубину забвения.

Ничего не видя перед собой, Берк повернулся, но Памела, смутившись, не отпускала его.

– Дорогой, у тебя такой суровый вид. Я высказалась слишком откровенно, я не это хотела сказать. Прости меня.

– Убирайся к черту! – Он выдернул руку и стал выбираться из толпы дам.

Они расступились, взволнованно обсуждая сражение. Некоторые, сблизив головы, без сомнения, наслаждались драмой, разыгравшейся между лордом, пользовавшимся дурной славой, и его замужней любовницей.

«Жалкий трус!»

Берк почти бегом направился к стоявшим в стороне каретам, столкнул развалившегося на козлах кучера и вскочил на его место. Схватив вожжи и кнут, он погнал упряжку черных лошадей по изрытой колеями дороге. До него смутно донесся чей-то голос, звавший его по имени.

Карета покачнулась. Краем глаза Берк заметил, как распахнулась дверца. На минуту человек повис на ней, а затем взобрался к Берку на козлы.

Альфред Сноу, тяжело дыша, уселся рядом с ним, распространяя запах бренди.

– Господи, Торнуолд, я бы не подумал, что это ты. Куда, черт побери, ты несешься как угорелый?

– Туда! – Придержав лошадей, Берк кивнул в сторону поля сражения. – Я забыл, что ты в карете.

– Что ты собираешься делать?

– Присоединиться к нашим солдатам. А теперь слезай!

Альфред запустил пальцы в свои светлые волосы, его синие глаза слезились, галстук съехал набок. Он сделал еще один долгий глоток из серебряной фляжки.

– Я еду с тобой.

– Нет! – сквозь сжатые зубы произнес Берк: он не мог не чувствовать вину за то, что впутал друга в процесс искупления собственных грехов. – Ты пьян. И дома тебя ждет жена.

Альфред немного помолчал.

– Возможно, Кэтрин будет лучше без меня, – с горечью сказал он, вертя на пальце золотое кольцо.

Уже не впервые Берк обвинял таинственную Кэтрин Сноу в приступах мрачной меланхолии у Альфреда, в последнее время заставлявшие его так часто напиваться. Берк никогда не видел эту женщину, виновницу тяжелых переживаний друга. Она предпочитала оставаться в Сноу-Мэнор в Йоркшире, а не сопровождать мужа в частых поездках в Лондон.

– Ни одна женщина не стоит того, чтобы за нее умирали, – сказал Берк.

Альфред бросил на приятеля острый взгляд:

– Неправда! Я молю Бога, чтобы когда-нибудь и ты узнал такую любовь.

Берк почувствовал в душе страшную пустоту, но грохот артиллерийского залпа отвлек его.

– Не будем больше спорить о достоинствах любви. А теперь уходи!

Альфред расправил плечи.

– Нет! Можешь назвать это запоздалым всплеском патриотизма, но я тоже хочу сражаться.

– Ну как хочешь, – пожал плечами Берк.

Его собственное лихорадочное состояние почти не имело ничего общего с патриотизмом, а было лишь желанием укротить, хотя бы на время, демонов, бушевавших в душе.

«Жалкий трус!»

Возбуждение снова охватило Берка, заставляя двигаться дальше. Он щелкнул вожжами, и карета быстро покатилась по неровной дороге. Почти сразу же они увидели беспорядочную цепочку раненых солдат, бредущих в сторону Брюсселя. Облака дыма от пушечных выстрелов нависли над искореженной землей и вытоптанными фермерскими полями ржи и пшеницы. Где-то впереди звучало стаккато сигнального горна, игравшего сбор. Сомкнутые колонны пехотинцев в красных мундирах двинулись на невидимого врага, скрытого за холмом. К какофонии выстрелов и криков присоединились резкие звуки волынок шотландского полка.

Насколько хватало глаз поле было покрыто телами. Берк остановил лошадей, спрыгнул с козел и схватил валявшуюся на земле саблю. Кровь кипела в его жилах. Он думал только о том, чтобы нанести удар противнику, в отчаянии надеясь убить врага, терзавшего его душу.

– Помогите мне, начальник, – прохрипел мальчишеский голос.

Берк опустил глаза и увидел английского рекрута с белым как мел лицом и неестественно вывернутой ногой. Юноша умоляюще протянул к нему окровавленную руку.

Берк заколебался. Его притягивала к себе опасность, она была всего лишь в нескольких сотен ярдов впереди него – болезненный соблазн обрести спасение. Вид искалеченного мальчика вызывал тошноту и слабость в ногах.

Затем жалость победила жажду крови, и Берк бросил саблю на землю. С помощью Альфреда он положил юношу в карету. А вокруг другие искалеченные солдаты молили о помощи. Санитаров, подбиравших раненых, было катастрофически мало, и с этой минуты Берк оказался втянутым в доставку раненых в полевой госпиталь, где хирурги трудились не покладая рук, спасая жизнь бесчисленному множеству пострадавших.