Проблемы теории романа

Тов. Лукач правильно исходит из определения романа Гегелем как буржуазной эпопеи. Но о романе в средние века и эпоху Возрождения, эпоху, в которой, собственно говоря, складываются первые зачатки романа, в концепции т. Лукача ничего не говорится. А где же самый пункт разложения эпоса и перехода к роману? Где кончается героика? Где переход к средневековой повествовательной литературе? И как из этой литературы постепенно вырастает роман? Надо конкретно поставить вопрос: вот "Песня о Гильденбранде", "Песня о Роланде", "Песня о Нибелунгах"; что это такое — эпос, разложение эпоса или зачаточная форма романа? Эти произведения трактуются очень оживленно буржуазным литературоведением как раз для выявления зачатков романа и, по моему, совершенно обойти их мы не можем.

Дальше, средневековый рыцарский "эпос" и рыцарский "роман"; какая это форма "романа" и как она увязывается с буржуазной сущностью романа? Мы ведь знаем, что в средние века и даже в эпоху Возрождения носителем жанра "романа" было и рыцарство. Повидимому, тут нужно исследовать, как, благодаря переплету классовых противоречий в средние века и происхождению "светской" повествовательной формы в противовес ученой церковно-латинской поэзии, как тут складывались первые зачатки ново повествовательной литературы — романа.

Несколько частных замечаний. Тов. Лукач, конечно, совершенно прав, когда для своего исследования всемерно использует (конечно, критически) "Эстетику" Гегеля, потому что в ней как в фокусе собираются теоретические искания многих столетий; и совершенно правильно т. Лукач ставит вопрос относительно высказываний о романе самих романистов. Я, например, считаю, что эстетические высказывания Стендаля и Бальзака могут нам дать больше, чем сотни и сотни исследований о проблеме романа у многих ученых, в особенности у эпигонов гегелевской эстетики. В дальнейших наших исследованиях о жанрах необходимо всемерно учесть высказывания представителей художественной практики.

В начале своего доклада т. Лукач говорит, что противоречия буржуазного общества получили свое наиболее адэкватное выражение в романе. Я думаю, что в такой общей формулировке это утверждение справедливо только по отношению к Англии и Франции. Я считаю, что противоречия буржуазного общества, в частности, невозможность создания в Германии такого мощного реализма, как во Франции или в Англии, получили гораздо более глубокое выражение в немецкой драме, как классической, так и в драме XIX века, чем в немецком романе. Если не считать "Вильгельма Мейстера", то и у Шиллера, у самого Гете, у Лессинга эти противоречия ярче всего выражены в драме так же, как и у Геббеля, Грильпарцера.

Еще одно замечание. Когда мы пишем статью о таком жанре как роман для энциклопедии, то мы не можем выбрасывать вопрос о различных видах романа: об историческом, авантюрном, философском, социальном романе и т. д.; на определенных этапах развития возникает детективный роман, производственный роман. Мы имеем очень большую эволюцию внутри самого романа. Тов. Лукач намеренно ограничился намечением общей линии развития. Но все же, если мы ставим вопрос о романе в целом, то надо его охватывать шире.

Наконец последнее замечание; оно касается одного из основных тезисов статьи. Тов. Лукач говорит, что роман является выражением борьбы писателя с прозой буржуазного общества. Несомненно, у огромного большинства буржуазных писателей, особенно у романтических, это так и есть. Но я думаю, что все-таки буржуазные романисты занимались на определенном этапе развития и воспеванием буржуазного общества. Я думаю, что "Робинзон Крузо" все-таки написан не как романтический протест против буржуазного общества, что гетевский "Фауст", где есть скептические нотки по адресу буржуазного общества, тоже не является романтическим протестом, а наоборот-выражает величайший пафос строительства этого общества.

Тов. Мирский. Статья т. Лукача написана на значительно более высоком уровне, чем тот, к которому мы привыкли… К этому я бы прибавил, что статья блестяще изложена. В ней нет мелкого социологизирования, разных "прослоек", "капитализирующегося дворянства" и т. п. Это я считаю очень большим достоинством статьи. Буржуазия и есть буржуазия, больше ничего; идеи господствующего класса-суть господствующие идеи эпохи. Правильно. Затем я хотел бы отметить целый ряд отдельных блестящих положений: например, вся концепция о реалистической романтике, все, что говорится о субъективизировании романа в XVIII столетии ("чем энергичнее борьба против старого строя, тем больше творческое овладение душевной жизнью изображаемых людей") с ссылкой на Ричардсона и "Манон Леско".