Проблемы теории романа

Нельзя не отметить еще одно обстоятельство. Сегодня говорят о романе, вчера говорили о проблемах эстетики и о Дидро (Лифшиц), позавчера о Бальзаке (статья т. Гриба), и, несмотря на столь различные проблемы, основным содержанием их трактовки является одна и та же проблема — проблема распада личности. Получается такое широкое обобщение, которое охватывает чрезвычайно большое многообразие конкретных исторических фактов и проблем, и все сводится в конце концов к этой единой проблеме. Это обстоятельство указывает на тс, что подобный путь изучения материала очень опасен, так как все многообразие конкретных явлений может быть оставлено в тени в погоне за слишком широкими и поэтому часто тощими обобщениями. Во всяком случае этот момент должен быть поставлен на обсуждение.

Тов. Тимофеев. Прежде всего приходится констатировать, что работа тов. Лукача, конечно, гораздо шире своей темы. Мне думается, что основной интерес этой статьи состоит прежде всего в том, что она значительно более конкретно, более остро, чем это делалось до сих пор, ставит проблему — какой тип искусства, тип художественного мышления возникает на определенных этапах общественного развития. В этом плане вполне закономерно противопоставление романа эпосу, как типов искусства капиталистического и докапиталистического общества, в этом отношении т. Лукачем дай ряд очень любопытных и плодотворных положений (например, проблема деградации человека, которая конкретно реализуется им в анализе художественного мышления в буржуазном обществе и т. д.).

Но концепция докладчика, основные установки, которые он выдвигает, применены к гораздо более широким категориям искусства, чем к роману. В сущности, все то, что было здесь сказано о деградации человека, о том, как она определяет творчество крупнейших мастеров прошлого, — все это в равной мере характерно для всего искусства буржуазного общества. Эту проблему мы можем проследить в живописи, можем поставить применительно к лирике того же периода и т. д.

Поэтому сущность данного доклада состоит в формулировании и определении общих искусствоведческих принципов, применение которых к ряду определенных конкретных проблем может иметь, на мой взгляд, плодотворное значение.

Но какой же мост перекинут в этой работе от общеискусствоведческнх формулировок к конкретному литературному материалу, к осмысливанию проблемы частности? Мне думается, что этого моста пока что нет. Ведь важно роман не как метафорическое наименование литературы вообще, как это здесь делается, а как определенный жанр в ряду других литературных жанров. В литературе определенного общественного периода мы имеем дело с новеллой, романом, повестью, рассказом и т. д. Важно выяснить, на основе чего возникают такие образования, чем один жанр отличается от другого; и то, что дано т. Лукачем, не помогает в этом деле разобраться. Я внимательно искал в статье, какие жанры сопоставлены с романом, где спецификация всех этих общеискусствоведческих формулировок применительно не только к роману, но и к другим видам литературного творчества, — предположим, к лирике, к новелле- и не нашел их, ибо у тов. Лукача конкретное многообразие литературных жанров целиком поглощается понятием романа, если не говорить о выдвигаемом им понятии литературы "чисто развлекательной". Но ведь весьма важно установить, почему мы в одном случае имеем роман, в другом-новеллу, в третьем-лирику и т. д., почему даже один писатель обращается к различным жанрам и т. д.

Поставив эти вопросы, а сил не поставлены, мы могли бы глубже подойти к пониманию романа.

Мне думается, что такого рода распространенность понятия романа у т. Лукача возникает именно потому, что, выдвинув известную общеискусствоведческую концепцию, т. Лукач не перепел ее в конкретный литературный план. Поэтому, несмотря на то, что он касается этих проблем литературы, конкретного литературоведческого ощущения реальной постановки их не возникает. Статья весьма полезна поскольку она дает некоторые общие принципиальные установки для понимания литературы, но ряд существенных вопросов оставлен ею в стороне.

Другое большое сомнение относительно концепции т. Лукача — это вопрос о том, что само литературное творчество, взятое в таком чрезвычайно общем плане, в какой-то мере теряет опять-таки свои конкретные очертания, свою конкретную общественную роль. В сущности мы сталкиваемся у т. Лукача с положением, что основная функция писателя состоит в "борьбе с житейской прозой"; литературная деятельность приобретает какой-то, если можно так выразится, устремленный к себе характер. Не видно, по существу, во тмя чего возникла эта борьба писателя с житейской прозой, какова конкретная роль писателя в классовой борьбе.