Проблема выбора

Широким жестом она обвела стол – тарелки с мясом в неаппетитно застывшем жире, переваренную капусту, подсохшие лепешки.

Я взглянула на Агнессу: та смотрела на сестру, и в глазах ее горела здоровая, незамутненная ненависть. Потом она перевела взгляд на дочь, но, увы, нежности в глазах не прибавилось. Адалаис ее раздражала, и, похоже, это раздражение стало смыслом ее жизни.

После кофе, на удивление приличного, я достала из пространственного кармана трубку и кисет. Дама Агата задохнулась возмущенным воплем, но, пока она набирала воздух для следующего, я встала и сказала:

– Адалаис, прошу, покажите мне ваш сад! Кажется, я видела там розы «Вивьен Вествуд»?

Наутро я скрепя сердце оставила Валери одну разбираться со всеми женщинами семейства д’Альбон, и Анри повез меня в Авиньон. Метку для открытия портала я поставила возле левого столба въездных ворот в поместье за большим и страшно колючим кустом. Хотелось надеяться, что в момент моего возвращения сюда никто не полезет за какой-нибудь надобностью…

Авиньонский музей Lapidaire, в научном отделе которого шло изучение интересующей меня скульптуры, был битком набит туристическими группами и отдельными путешественниками; школьные и даже, кажется, детсадовские группы наполняли все залы безостановочным чириканьем. Мальчик лет десяти в оранжевой жилетке шел спиной вперед, ухитряясь уворачиваться от тех, кто попадался на пути. Впрочем, на меня он налетел, посмотрел затуманенным взглядом и шепнул: «Извините!» Подбежала учительница, молоденькая и хорошенькая, тоже в жилетке, схватила его за руку и громким шепотом завопила:

– Жиль, ты что?

– Госпожа Файлер, я проверяю, сколько человек я могу заметить за спиной! – ответил он таким же «секретным» голосом.

Девушка дала ему символический подзатыльник и потащила в угол, где я наконец разглядела целую группу таких же оранжевых, сидящих на полу с альбомами и карандашами. Они копировали картину, изображавшую красавицу с чьей-то отрубленной головой в руках.

«Ага, – сообразила я. – Это они в разноцветных жилетах для того, чтобы учителя могли легко сосчитать своих, а чужих не хватали! Пожалуй, надо уносить отсюда ноги…» Высмотрев в углу подтянутую даму в форменном пиджаке, я подошла к ней и попросила указать путь к кабинету мэтра Решона. Служительница улыбнулась, подвела меня к незаметной дверце, открыла ее магическим пассом и сказала негромко:

– По коридору налево до конца, комната номер десять!

Оказывается, параллельно музейным залам, заполненным детьми и взрослыми, располагались рабочие кабинеты, лаборатории и даже конференц-зал, где нормальные взрослые люди изучали состав красок или возраст мрамора, доказывали или опровергали принадлежность произведения искусства автору или эпохе… словом, занимались интересными и понятными мне вещами.

Мэтр Решон, когда я вошла в десятый кабинет, занимался одновременно несколькими делами: разговаривал по коммуникатору, что-то печатал на компьютере, размешивал кофе в высокой чашке с разноцветными квадратиками и искал что-то в ящике стола.

– О! – сказал он, увидев меня. – Вот вы скажите, какого цвета бронза?

– Бронзового, – ответила я без тени сомнения.

– Вот! И я говорю, Соренсен, – красноватый, желтоватый, золотисто-коричневый, но уж никак не черно-зеленый! И не говорите мне про патину, она все равно не дает черного! Слышите, Марк? – это уже в коммуникатор. – Не дает!

Марк, судя по картинке на экране – симпатичный блондин, габаритами и повадками напоминающий медведя, – ответил:

– Ну так подойдите сюда и поглядите своими глазами!

– И подойду! – гаркнул мэтр Решон и отключился.

Он отпил кофе, сморщился и отставил чашку. Потом посмотрел на меня и спросил:

– А вы, собственно, кто?

– Коммандер Лавиния Редфилд, Служба магической безопасности, – представилась я. – И меня тоже очень интересует ваша черная бронза, даже если она окажется неизвестным науке сплавом.

Увидев пресловутую кошку, я поверила, что она могла сожрать некоторое количество крестьян и не поморщиться: взрослый лев, виденный мною когда-то в саванне, был, пожалуй, помельче. Включив магическое зрение, я смогла увидеть лишь силовые линии щита, окружающего скульптуру со всех сторон.

– Это чтобы не украли?

– Ну и для этого тоже, – туманно ответил мэтр Решон и растворился в толпе.

Надо сказать, что здесь, во внутреннем дворике музея, где на газоне разместили находку, было весьма многолюдно. Высмотрев в толпе монументальную фигуру того самого Марка, я подошла к нему, вновь представилась и спросила:

– Что здесь происходит, господин Соренсен?

– Понимаете, Решон хочет снять щит и взять образец металла для определения его состава и возраста.

– Определение состава – понимаю, а возраст?

– Госпожа Редфилд, существует очень много методов как химических, так и алхимических… Давайте я не буду забивать вам этим голову, если хотите, дам прочесть маленькую статью по основам такого анализа.

– Хочу, – ответила я, вновь разглядывая щит. – Хочу, но, пожалуй, потом… Скажите мне, Марк, щит поставлен со всех шести сторон?

– В смысле? – Гигант выглядел озадаченным.

– Дно есть? Под ногами этой статуи?