Проблема с миром

– По крайней мере, таковы обвинения.

– Даже сам Веттерлант не берется их опровергнуть, – возразил Глокта.

– Чего не скажешь о его матери, – вставил Городец.

Со всех сторон раздались стоны:

– Леди Веттерлант! Клянусь Судьбами, это чума, а не женщина!

– Ужасная. Карга.

– Что ж, я не большой любитель повешений, – сказал Орсо, – но мне доводилось видеть, как людей вешали за гораздо меньшие проступки.

– Со смотрителем уже покончено, – сказал Глокта.

– Жаль, – хмыкнул Бринт с тяжеловесным сарказмом, – судя по всему, он был настоящий милашка.

– Но Веттерлант попросил королевского суда, – сообщил Брюкель.

– Точнее, этого потребовала его мать!

– И поскольку он имеет место в Открытом совете…

– С которым его задница до сих пор не знакома…

– …то имеет право быть судимым перед другими заседателями, а судьей должны быть вы, ваше величество. Мы не можем отказать ему в этом праве.

– Но мы можем отложить слушание, – добавил Глокта. – Открытый совет, может быть, мало что делает, но его бездеятельность направляет судьбы мира.

– Отсрочить. Оттянуть. Приостановить. Я могу удерживать его. Формальностями и процедурами. Пока он не умрет в темнице. – Верховный судья улыбнулся, словно это было бы идеальным решением.

– Мы попросту откажем ему в слушании?!

К такой возможности Орсо испытывал не меньшее отвращение, чем к самому преступлению.

– Разумеется, нет! – ответил Брюкель.

– Нет-нет, – подхватил Городец. – Мы не собираемся ни в чем ему отказывать…

– Мы всего лишь не собираемся ему ничего давать, – закончил Глокта.

Рукстед кивнул:

– Мы не можем позволить треклятому Федору дан Веттерланту или его чертовой мамаше держать нож у горла целой страны только потому, что он не умеет себя сдерживать!

– Мог бы, по крайней мере, выждать момента, когда рядом не будет семнадцати свидетелей, – добавил Городец, вызвав сдержанный смех у остальных.

– То есть мы наказываем не за изнасилование или убийство, а за то, что он позволил себя поймать? – уточнил Орсо.

Хофф посмотрел на других советников, словно ища возражений:

– Н-ну…

– Почему бы мне просто не выслушать его апелляцию, не рассудить дело так, как оно заслуживает, и не вынести решение по своему разумению?

Лицо Глокты искривилось еще больше, чем прежде.

– Ваше величество, если вы возьметесь судить это дело, люди воспримут это как поддержку той или иной стороны. – Старики закивали, закряхтели, уныло заерзали в своих неудобных креслах. – Объявите Веттерланта невиновным, и в этом увидят кумовство и покрывательство, что усилит позиции всевозможных изменников вроде ломателей, которые воспользуются этим случаем, чтобы обратить против вас простонародье.

– Однако если вы решите, что Веттерлант виновен… – Городец угрюмо подергал себя за бороду, и остальные старики поддержали его беспокойным ворчанием. – Знать сочтет это публичным оскорблением, атакой на свои позиции, предательством! Это даст козырь в руки вашим противникам в Открытом совете, и это в тот самый момент, когда мы пытаемся обеспечить вам беспрепятственную передачу власти!

– Порой мне кажется, – резко произнес Орсо, потирая намятые короной места над висками, – что последствия любого решения, которое я приму в этом кабинете, неизбежно окажутся одинаково плохими, так что наилучшим выходом для меня будет вообще не принимать решений!

Хофф снова обвел взглядом стол:

– Н-ну…

– Для короля, – изрек Первый из магов, – предпочтительнее держаться в стороне от любых сторон.

И все закивали, словно удостоились услышать глубочайшую мудрость всех времен. Удивительно, что они не встали и не устроили мудрецу овацию. У Орсо не оставалось никаких сомнений относительно того, по какую сторону стола располагается действительная власть в Белом Кабинете. Он вспомнил выражение, которое появлялось на лице его отца каждый раз, когда Байяз открывал рот. Этот страх…

Орсо сделал последнюю попытку хоть как-то выгрести в сторону того, что считал правильным:

– Но должна же быть справедливость! Разве не так? Люди должны видеть, что справедливость торжествует. Разумеется! Иначе что же… какое же это тогда получится правосудие?

Верховный судья Брюкель оскалился, словно испытывал физическую боль:

– Ваше величество. На таком уровне. Подобные концепции становятся… подвижными. Правосудие не может быть жестким. Не железо, а скорее… желе. Оно должно формироваться. Согласно более высоким соображениям.

– Но конечно же, именно на таком уровне – на высочайшем уровне! – правосудие и должно быть тверже всего! Оно должно предоставлять людям нравственную опору! Не может же все диктоваться одной… целесообразностью?

Потерявший терпение Хофф посмотрел в дальний конец стола:

– Лорд Байяз, возможно, вы могли бы…

С усталым вздохом Первый из магов наклонился вперед, сцепив пальцы и вперив в Орсо взгляд из-под тяжелых век. Это был вздох пожилого школьного учителя, которому предстоит в очередной раз объяснять прописные истины очередному поколению тупиц.

– Ваше величество, мы здесь вовсе не для того, чтобы исправлять неправды мира.

Орсо уставился на него:

– Разве нет? Тогда для чего же?