Проблема с миром

Она вспомнила мальчишескую улыбку Лео – сплошное доверие, сплошная сердечность; вспомнила, как он смеялся вместе с ее отцом; вспомнила его мальчишкой, с которым она играла в амбаре. Что-то станет с ним теперь, в Срединных землях, без помощи, которую она ему обещала? Рикке ощутила укол вины и тут же разозлилась на себя за это чувство. Нужно сделать свое сердце каменным!

– Я выполнила то, что обещала сделать? – спросила она.

– Да, – ответил Гвоздь.

– Все вышло так, как я сказала?

– Пока что да.

– Так чем же ты недоволен?

– Я не говорил, что я недоволен.

– Тогда что ты хочешь сказать?

Он сдул щепотку пыли с верхушки яйца и перевел на нее свои бесцветные глаза:

– Я хочу сказать, что не надо давать мне причин быть недовольным.

– Хорошо, я запомню.

Она кивнула в направлении высокой стены впереди. Той самой, которую Бетод выстроил вокруг холма, на котором стоял замок Скарлинга. Наверное, самой крепкой стены на всем Севере. Люди потихоньку продвигались к воротам, подняв щиты; сверху по дуге прилетела пара стрел, загремев по булыжнику, и люди попятились.

– Тем временем у нас еще осталась работа.

– Работы всегда хватает. – Гвоздь продолжал буравить яйцо своим кинжалом, терпеливый, как древесный корень. – Когда мы пришли, ворота были уже закрыты. И те, кто внутри, вроде как не хотят их открывать. Стреляют каждый раз, как мы подойдем.

– Не очень-то по-соседски.

– Вот именно. Я подумал, пожалуй, как стемнеет, я заберусь туда и поучу их хорошим манерам.

Рикке окинула стену взглядом: серая, мрачная, чертовски высокая, и никаких зацепок.

– Дадим им время подумать над своим положением. А тем временем пусть все будет мирно, да? Пригляди, чтобы в городе больше не было никаких кровопролитий.

– Какая ты великодушная.

– Минуту назад я была для тебя чересчур безжалостной. Теперь выясняется, что великодушие – это тоже плохо?

– Смотря для кого.

Гвоздь еще раз взглянул на стену, прищурившись и задрав голову.

– На войне нужно занимать все высокие места, какие только можно. – Он поднес яйцо к губам. Между его длинными указательным и большим пальцами оно казалось крошечным. – Главное, не считать себя выше других. Это дерьмо ничего не стоит.

И он высосал содержимое через дырочку.

Изерн-и-Фейл была на площади неподалеку. Перед ней на коленях стояла шеренга разоруженных воинов. Поодаль стояла Корлет, горделиво держа знамя Долгого Взгляда. Рикке подошла к ним и уперла руки в бедра.

– Подозреваю, что вы вовсе не собирались стоять на коленях посреди улицы, когда вылезали из постелей сегодня утром, – начала она. – Могу только сказать, что мне жаль, что так вышло.

– Тебе жаль? – переспросила Изерн. – Правда?

Ухмылка Рикке расплылась на все лицо:

– На самом деле ни капельки! Мысль о том, какую рожу скорчит Стур Сумрак, когда узнает, что мы украли его город, была для меня источником радости все эти последние недели.

– Небось навалит в штаны и начнет звать мамочку!

– Нисколько не удивлюсь, – отозвалась Рикке.

– Но мамочка не придет, – продолжала Изерн, принимаясь тихо хихикать, – по той причине, что она давно померла! И тогда он начнет скрежетать зубами и бить себя по яйцам, а его рот сожмется в трубочку и станет окончательно похож на дырку в заднице, и…

– Ты отвлекаешься от сути, Изерн.

Изерн прокашлялась:

– Гм, да? Этот недостаток часто встречается в нашей семье… Напомни, о чем мы говорили?

– Мать Стура меня не интересует. Меня интересует его отец. – Рикке снова повернулась к коленопреклоненным бойцам: – Если вы, ребята, мне поможете, я буду к вам снисходительной. Более снисходительной, чем Стур Сумрачная Задница, по крайней мере!

– Сумрачная Задница! – захихикала Изерн, качая головой.

– Итак, расскажите мне, где Кальдер Черный?

Крайний слева, угрюмый пожилой воин со шрамом, пересекающим короткий ежик седых волос, поднял голову с презрительной улыбкой:

– Иди подрочи, гребаная спятившая сука!

Рикке, подняв бровь, поглядела на Корлет. Корлет, подняв бровь, поглядела на нее:

– Он сказал «иди подрочи».

– Я слышала, – отозвалась Рикке. – Наверное, все-таки попозже. Может быть, палец-другой, чтобы отпраздновать победу. Но пока что я малость занята, мне еще ваш город захватить надо… Где Кальдер?

– Ты что, не слышала? – оскалился воин. – Я сказал…

Изерн, ухватив его за волосы, проткнула ему горло кинжалом сбоку, быстрым движением кисти взрезала глотку, из которой хлынул фонтан черной крови, поставила ногу ему на спину и спихнула в канаву.

Снисходительность хорошая вещь, но они все же на Севере. Отец Рикке никогда не любил убивать. Что никогда его не останавливало, когда в этом была необходимость. Ее это тоже не должно останавливать.

– Может быть, он был вполне неплохим человеком, если заглянуть под черствую корочку. – Рикке вздохнула, глядя, как он корячится под сапогом Изерн. – Может быть, он коллекционировал птичьи черепа, или отлично пел, или сильно любил свою безвременно ушедшую сестру, воспоминания о которой вызывали у него слезы в тихую минутку.

Рикке оглядела оставшихся: все смотрели на эту сцену круглыми глазами.