Проблема для некроманта

– Возмутителям спокойствия не место в университете. Я исключаю эту девушку. Чтобы она не причинила вреда ни себе, ни другим, ее дар запечатают. После этого университет не будет нести за нее никакой ответственности.

Что ж я ректорше такого сделала, что она вот так просто запечатывает мне дар и умывает руки, прекрасно сознавая все последствия? Или просто решила бросить инквизитору кость, чтобы отвязаться, раз уж позвала его, не продумав до конца последствия? Меня-то жалеть незачем, даже познакомиться толком ни с кем не успела.

Впрочем, какая мне разница, что у нее в голове и из каких соображений меня исключают? Как будто мне станет легче, если окажется, что у госпожи ректора исключительно благородные мотивы!

Старик крякнул, неодобрительно покачал головой, но промолчал. Профессор по-прежнему стоял по мне спиной, и по ней ничего нельзя было прочитать. На остальных я не стала смотреть – еще не хватало жалобно заглядывать в глаза и скулить, будто собаке, которую ни за что ни про что наказали. Стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони. Некогда реветь – думать! Что делать?

– Я против, – сказал Винсент. – Слишком редкий дар, чтобы его запечатывать.

– Так будет лучше для всех, – ректор снова смотрела на меня. Нет, мне не показалось. Этой женщине я явно не нравилась. Знать бы еще почему. – Вы сами говорили, что выживших нужно охранять. Мы не можем позволить себе приставлять к студентам круглосуточную охрану. Годвин подает надежды, ему пойдет на пользу поездка в Каэрт, через год, когда все утихнет он вернется с новыми знаниями.

Годвин… Значит, те трое, с кем я познакомилась, мертвы. Я сморгнула некстати навернувшиеся слезы, снова прислушалась.

– Эта девушка…

– Ее зовут Инга, – непонятно зачем перебил ректора Винсент.

– …и дня не проучилась. Перспективы ее туманны… к тому же я не знаю, многие ли захотят обращаться к некроманту-женщине. У большинства людей очень косный разум. Что толку, если она закончит обучение, но не сможет найти заработок?

Ах ты ж… Я невольно восхитилась изворотливостью ее ума. Все исключительно ради моего блага, правда ведь? Интересно, сколько веков ей понадобилось, чтобы научиться этакому словоблудию?

Жаль, что Винсент отказался от должности ректора, как он упоминал. Все могло бы повернуться иначе… Ну да, иначе. У предыдущего ректора не хватало времени на практику, так что стража помчалась бы за тем… Иваром. Винсент бы на кладбище не попал или попал слишком поздно – после того, как меня порвали бы зомби или забрал с собой инквизитор. Словно мне на роду написано оказаться у него в лапах!

– Вы, профессор, этот год… или пока не появится новичок с темным даром, сможете спокойно заниматься научной работой. Диссертация сама себя не напишет.

И правда, всем хорошо. Все при деле. У инквизитора – подозреваемая, у профессора – диссертация, ректор исправляет свою ошибку и может больше не беспокоиться за независимость университета. Этот мир – так и не узнала, как он называется – не перестанет вращаться вокруг своего солнца после того, как инквизитор уничтожит ведьму. Так с чего я взяла, что моя судьба здесь будет хоть кого-то волновать?

– Я очень рад, что госпожа ректор так заботится о моей карьере. – По тону профессора совершенно ничего нельзя было понять.

Что делать, что же мне делать? Рвануть сейчас, пока все заняты разговором? Если удастся проскочить мимо тех двух типов, может, и выйдет.

– Это ваше окончательное решение? – спросил профессор.

– Да.

– Что ж…

Он развернулся ко мне. Я попятилась. Не хватало еще, чтобы он сам, своими руками отдал меня инквизитору.

– Инга, дай руки. – Он потянулся ко мне, я отступила еще на шаг. Нет, только не он.

– Инга, посмотри на меня. – Голос Винсента был мягким. Очень мягким и… ласковым. Зачем? Зачем он меня уговаривает? Я зажмурилась, замотала головой. Не буду я на него смотреть. Разревусь.

Винсент продолжал:

– Все будет хорошо, обещаю.

Я не выдержала, рассмеялась. Ну да, какая трогательная забота! Прокусила губу – еще немного, и за смехом рванутся слезы. Вскинула голову, чтобы окатить презрительным взглядом, и замерла, увидев лицо профессора. Непреклонна решимость была на нем и, значит, дергаться больше нет смысла. Я на миг ссутулилась и тут же заставила себя распрямить плечи. Протянула ему руки – и Винсент едва заметно вздрогнул, когда мои ледяные от страха пальцы коснулись его горячих ладоней.

Кто-то за пределами поля зрения удивленно охнул, будто происходило что-то из ряда вон.

– Перед лицом Предвечной матери, сущей вовеки, и собравшихся здесь людей, – громко и отчетливо произнес профессор. – Я, Винсент Оркан, беру себе в жены эту женщину, Ингу…

Что??? Он рехнулся? Или я брежу? Я так оторопела, что не нашла сил выдернуть свои ладони из его рук, так и стояла, вытаращив глаза и разинув рот. Вокруг изумленно загалдели, и Винсент повысил голос, перекрывая гул:

– …которую вижу перед собой. Я подтверждаю, что намерение мое добровольно и твердо. Я подтверждаю, что не давал подобных обещаний никому.

Ректор взвизгнула:

– Остановите это, ведьма его…