Проблема для некроманта – 2

Силен, конечно, но это опять же не его заслуга, а ничем не оправданная милость Предвечной. Силен, и сопротивляется здорово. Пусть брыкаются, чем больше солдат погибнет, тем проще будет доказать, что генерал-инквизитор пошел на крайние меры чтобы остановить зарвавшееся зло.

Чем больше крови прольется, тем больше силы он соберет. Пока стихийники и некроманты пользуются сложнейшими заклинаниями, чтобы заряжать накопители, кровавый дар позволяет сделать это играючи, и каждая рана, полученная солдатом, дает силу.

Пусть брыкаются, но девку нужно будет взять живьем для показательного процесса. Признается, никуда не денется, на дыбе признаются все. Он сделает себе имя, а потом смиренно откажется от почестей и места в столице. Останется в городе, где ему больше никто не сможет помешать. Наконец-то возьмет то, что заслужил по праву.

Клаус ощутил мое присутствие, но то ли не ожидал такой прыти, то ли мне удалось собрать достаточно силы, чтобы снести его сопротивление, как полуторацентнеровая тетка сносит щуплого подростка, прорываясь к единственному свободному месту в автобусе.

Обосновавшись в разуме Клауса, я огляделась. Повсюду во дворе меж переломанных, втоптанных в землю розовых кустов лежали кости. Человеческие, звериные – я озадаченно изучила что-то, смахивающее на череп не то крокодила, не то иного хищного ящера. Рядом с человеческими костями валялись разнообразные убийственные железяки без признаков ржавчины. Виднелись и несколько мертвых солдат. В смысле, только что убитых, еще остыть не успели. Некромант не церемонился с теми, кто пришел по его душу.

Но как бы ни сопротивлялся, он был один, а инквизиторов – много. Сложился последний скелет, маги перенаправили силы на дом. Точнее, на крышу, где в башенке виднелся человеческий силуэт. Заклинания рассыпались о защиту дома, но было очевидно, что ей осталось немного…

– Стоять! – рявкнула я-Клаус, и тут же истинный Клаус попытался вернуть контроль над собственным разумом и телом.

Глава 37

Попытался, но не смог. Не умение сейчас было важным и даже не сила, а тупое баранье упорство. И во мне его оказалось больше, потому что для меня на кону стояли не деньги, месть или даже собственная жизнь – а два дорогих человека. Один – что обнял меня, закрывая собственным телом, когда вокруг сыпались с потолка кирпичи и факультет некромантии превращался в груду обломков. И второй, сейчас щедро делившийся со мной собственной кровью и силой, что таилась в ней.

Потому что моя сила сейчас была не собрана с умирающих, проклинавших своего убийцу, а отдана добровольно, с благодарностью и надеждой. Отдана ради того, чтобы защитить сына, и неважно, что мальчику дало жизнь семя кого-то другого. Отдана ради девочки, не отступившей там, где сдался бы любой.

И с этим Клаус ничего поделать не смог.

– Стоять! – повторил генерал-инквизитор. – Отпустить силу и отойти, немедленно!

Кто-то заворчал, кто-то выругался, но подчинились все. Я бросила короткий взгляд на башенку. В смотровом окошке показалась голова. Живой. Все хорошо. Только бы сообразил, что люди инквизиции отошли, подчиняясь приказу, и перестал сражаться. Солдаты и маги не будут просто так стоять и ждать, пока их убьют – и побоище начнется заново.

– Приказывайте, генерал-инквизитор, – сказал кто-то.

Приказывать? А что, собственно, приказывать? Я только сейчас поняла, что понятия не имею, как действовать дальше. Все мои планы простирались лишь до «получится или нет», и дальше я не загадывала.

Но пока я соображала, как аргументировать отступление, вновь и вновь отражая попытки хозяина тела вернуть контроль, вмешалась третья сторона. Застучали копыта, заржали лошади, из темноты вынырнул отряд человек в двадцать. Властный голос, в котором я не сразу узнала голос Освальда, спросил:

– Что здесь происходит?

И что, спрашивается, ему ответить? Простите, ошибочка вышла, мы уже уходим? Инквизитор совсем берега попутал, и потому я магией крови подчинила его разум, пока он не убил всех, кто мне дорог?

Впрочем… «Говори правду и посрами дьявола» – кажется, это твердили земные соратники Клауса. Так пусть он и говорит. Не всю правду, конечно. Но за этим я послежу. И я позволила генералу-инквизитору выплеснуть всю ненависть к тем, кого ему никак не удавалось убить.

Разрешила выплеснуть ненависть к зазнайке-некроманту, который наконец-то сдохнет, и девке, что до пробуждения дара умела только сиськами трясти, а потом возомнила себя некромантом.

Разрешила вслух упиваться собственной хитростью, радоваться своему превосходству, рассказывая, как он постепенно прибирал к рукам имущество бездарей, заставляя их писать завещания на подставных лиц, чей разум давно подчинялся ведьмаку. Позволила похвастать, как он отыгрался на тех, кто считал его глупым и слабосильным.