Проблема человека в западной философии

Человек был вырван из единства с природой, характеризующего животное существование. Поскольку он располагает разумом и воображением, он осознает свое одиночество и обособленность, свое бессилие и незнание, случайность своего рождения и своей смерти. Человек не мог бы и мгновение вынести это состояние, если бы не имел возможности вступать в отношения с окружающими людьми, что заменило ему старые, регулируемые инстинктами связи. Даже если бы были удовлетворены все его физиологические потребности, он ощущал бы свое состояние одиночества, как тюрьму, из которой он должен вырваться, чтобы остаться здоровым. Душевнобольной фактически является человеком, которому совсем не удалось достичь какого-либо единения. Он находится в плену, даже если он не живет за зарешеченными окнами. Объединиться с другим живым существом, вступить с ним в отношения — это настоятельная потребность, от удовлетворения которой зависит душевное здоровье человека. Эта потребность стоит за всеми явлениями, составляющими шкалу интимных человеческих отношений, за всеми страстями, которые в широком смысле слова можно обозначить как любовь.

Есть различные возможности искать и достичь объединения. Человек может попытаться достичь единства с внешним миром тем, что он полностью подчиняется человеку, группе, институту или богу. Таким образом он преодолевает отторгнутость своего индивидуального бытия, становясь частью другого человека или чего-то еще, что больше, чем он сам; он переживает свое самоотождествление в единении с силой, которой подчинился. Другая возможность для преодоления этой обособленности лежит в прямо противоположном направлении: человек может попытаться достичь единства с внешним миром тем, что он приобретает над ним власть, при этом он делает других составной частью самого себя и таким образом трансцендирует свое индивидуальное бытие через порабощение других. Общий элемент подчинения и порабощения других — симбиозная природа соотнесенности. Оба участника такого отношения потеряли свою целостность и свою свободу. Они живут в зависимости друг от друга, один живет за счет другого; каждый из них удовлетворяет свою потребность в близости, однако оба страдают от недостатка внутренней силы и веры в себя, для чего были бы необходимы свобода и независимость. Кроме того, им постоянно угрожает сознательная или неосознанная враждебность, которую обязательно порождает симбиозное отношение[318]. Реализация основанной на подчинении (мазохистской) или покоящейся на порабощении (садистской) страсти никогда не приводит к удовлетворению. Они обладают динамикой, которая сама себя подгоняет. И поскольку никакое подчинение или порабощение (или владение, или слава), сколь бы велики они ни были, не может дать человеку ощущения самотождественности и единения с другими, он пытается добиться все большего и большего. Конечный результат такой страсти — крах. По-другому быть и не может. Эти страсти нацелены на то, чтобы достичь чувства единения, но при этом они разрушают ощущение целостности человека. Тот, кто одержим такой страстью, в действительности зависит от другого; вместо того чтобы развивать свое, индивидуальное бытие, он делает себя зависимым от того, кому он подчиняется или кого он порабощает.

Есть только одна страсть, которая удовлетворяет потребность человека в единении с миром и одновременно в достижении чувства целостности и индивидуальности, — любовь. Любовь — это объединение с другим человеком или предметом вне самого себя при условии сохранения обособленности и целостности самого себя. Любовь — это опыт деления и общности, который позволяет полностью развить собственную внутреннюю активность. Переживание любви делает излишними иллюзии. Мне больше не нужно преувеличивать образ другого или представление о самом себе, поскольку реальность живого деления и любви позволяет мне трансцендировать мое изолированное существование и одновременно переживать себя в качестве субъекта тех сил, которые составляют акт любви. Это касается особого качества процесса любви, а не ее объекта. Любовь находит свое выражение в солидарности с окружающими нас людьми, она воплощается в эротической любви между мужчиной и женщиной, в любви матери к своему ребенку и в любви к самому себе как человеческому существу. Она воплощается в мистическом переживании единения. В акте любви я един со Вселенной и тем не менее остаюсь самим собой, неповторимым, особым, ограниченным смертным человеческим существом. Именно из этой полярности обособленности и объединения родилась и постоянно возрождается любовь.