Никто не знал, что чувствовал в тот момент этот незаурядный человек. А чувствовал он невероятное, ни с чем несравнимое облегчение. Он избавился от груза, который тяготил его последние несколько лет. Все сильнее и сильнее с каждым месяцем, с каждым днем. Глава «Нанотэк» понимал, что то, что он сделал, могло повлечь самые негативные последствия для него лично. Он не был уверен, в том, насколько далеко распространится негодование правящей верхушки страны, которую его изобретение сделало самой богатой в мире. И все же, ощущение правильности совершенного с лихвой перекрывало беспокойство о возможных последствиях. К тому же, имелся человек, готовый встать на его защиту. Человек, благодаря которому стало возможно его сегодняшнее выступление. Человек, обладавший весьма необычными талантами. Человек, с которым ему предстояло встретиться совсем скоро.
Завьялов отложил планшет и закрыл глаза. Ощущение необыкновенной легкости колыхалось и в его груди тоже. Словно качели с резервуаром газа, который легче воздуха. От передних ребер к задним. И обратно. Снова и снова. И никаких металлических шариков. Ни в висках, ни в груди.
– Что Бородин собирается говорить в Кремле? – спросил он.
– О, ему предстоит многое объяснить, – улыбнулся светловолосый агент.
– Но как? Что он может сказать? Разве возможно все уладить? – в голосе Завьялова слышалось явное сомнение.
– Мы придумали кое-что, – успокаивающе сказал Каспер, – это, вряд ли поможет решить проблему с рассекречиванием УНС, и уж, конечно, не спасет нашего генерала от увольнения… Но, возможно, остановит Старкова и его друзей военных от необдуманных поступков.
– Значит, агентству конец? – невидяще глядя перед собой, проговорил полковник.
– В таком виде, скорее всего, да, – задумчиво произнес Каспер, – но, ты же знаешь, Константин Федорович, всегда найдутся секреты, которые нужно охранять.
– Пожалуй, – кивнул Завьялов, наблюдая за тем, как внутри него рождается отторжение при мысли о необходимости переквалифицироваться для защиты новых секретов. Он уже сейчас понимал, что даже если Бородину удастся скрыть его причастность к делу Селиверстова, его дни в Агентстве сочтены. А потому, теперь он мог спокойно подумать о вещах гораздо более любопытных. – Получается, похищение Селиверстова придумал сам Селиверстов?
– Он решил поделиться своим открытием, – ответил агент, – а похищение, как способ выманить у государства нужное количество акций и вывести его из страны, придумал, как мне кажется, уже не он.
– Думаешь, это все придумал Альберт? – продолжая смотреть в никуда, поинтересовался полковник.
– Без сомнения, – с улыбкой проговорил Каспер.
– Но как? Как Альберт провернул все это? – Завьялов, наконец-то, перевел взгляд на собеседника, – Это ведь он все устроил!?
– Конечно он, – не задумываясь, ответил двадцать первый, – от начала до конца.
4.
Следующие несколько минут Каспер помогал Завьялову собрать в голове детали блистательной шахматной партии, которая накануне была сыграна прямо на их глазах.
– Как он мог быть уверен, что генерал вызовет его? – недоумевал Завьялов.
– Пожалуй, это была самая тонкая часть его плана, – в очередной раз жал плечами Каспер, – Возможно, у него был и запасной. Но, на мой взгляд, именно в тот момент, когда генерал принял это первое решение, Альберт уже победил. Так часто бывает в преферансе. Когда играют по-настоящему опытные игроки. Вопрос только в том, какую игру закажет человек. А дальше можно просто открывать карты. Исход очевиден.
– Но мы могли не пойти на его условие, – усомнился полковник.
– Акции? – поднял бровь двадцать первый, – Не вижу тут проблемы. Альберт знал, что генерал может распорядиться ими лично, без всяких согласований с президентом. А тот факт, что передача акций могла быть зарегистрирована только после личного подтверждения Селиверстова, был ему очень на руку. Бородин посчитал, что ничем не рискует и легко согласился.
– Наверное, – полковник не нашел, что можно было на это возразить, – А дальше он начал разыгрывать свой спектакль…
– С подсчетом секунд и вытаскиванием из рукава «Фольксвагена» похитителей, – подтвердил Каспер, – Легко показывать чудеса логики в раскрытии преступления, которое ты сам спланировал и осуществил.
– Он добавил своего выдающегося знания человеческой психологии и немного актерского мастерства, – поморщился полковник, признавая свою собственную наивность.
– И вуаля, – согласно кивнул Каспер, – Мы клюнули! Как глупые караси на цветную мушку.
– А потом был Просков, – продолжил размышления Завьялов.
– Эта, вторая часть спектакля, была предназначена для одного единственного зрителя. Для тебя, полковник, – в голосе Каспера не чувствовалась ни обиды на Альберта, ни пренебрежения к наивности Завьялова. Скорее полное понимание и приятие ситуации.
– И я поверил. Проглотил, как ты говоришь, мушку, – если Каспер не винил Завьялова ни в чем, то сам он все же чувствовал свою вину.