Проблема 28

– Не переживай, Константин Федорович! – агент взял папку, открыл и начал просматривать документы в свете уличного фонаря, – бывает, иногда, она увлекается. Когда тоска особенно навязчива. Бутылка или даже полторы за вечер. Потом, на следующий день у нее болит голова и пробежка, даже сокращенная почти вполовину, дается ей с трудом. Но так бывает редко. Очень, очень редко…

– Ладно… – мотнул головой Завьялов, – ты меня успокоил. Правда. Значит все не так плохо, как я себе нафантазировал.

– Не так плохо, – поддержал его легкой улыбкой Альберт, – она умница.

– Да, – Завьялов тоже не смог удержаться от улыбки, – она умница, это верно. Она большая умница. Она думает, что люди стали счастливее. Говорит, что это, возможно, из-за того, что все стали намного обеспеченнее.

– Не знаю, полковник, – Альберт постучал ладонью по шершавой поверхности ограды, – Россия разбогатела, это верно. Но мне иногда кажется, что преступная гордыня этого народа просто сбежала из его кошельков. И это, наверное, неплохо. Только вот эта гордыня, она не исчезла. Она нашла какое-то новое пристанище. Или ищет. Это что-то новое. В масштабах целой нации. И я пока не могу понять, толи это духовный расцвет, толи формирование нового уродства.

– А мне это столичное благополучие, – поморщился полковник, вспоминая свои переживания в торговом центре, – оно кажется мне таким непрочным, неукорененным, что ли… Если ты понимаешь, о чем я.

– Я понимаю, о чем ты, – подтвердил Альберт, поднимая руку, чтобы смахнуть воображаемую крошку с кончика носа, – Я думаю, это все потому, что мы по-прежнему боимся. Боимся бросить вызов самим себе. Боимся открыться миру и измениться по-настоящему. Уверен, что в глубине души мы все не верим, что заслужили этого. Не верим, по привычке, что это продлится долго. Слишком много горького опыта слишком крутых перемен мы видели за последние несколько поколений.

– Может и так, – гримаса сомнения скомкала губы полковника, – Но ведь мы на самом деле это сделали. И заслужили награду. Какую-то… А чтобы поверить, поверить по-настоящему, нужно время. Мы не могли стать нацией будд за десяток лет. Так не бывает. А может быть и вовсе…

– Что? – переспросил Альберт, уловив, что полковник погружается в молчаливое раздумье.

– Может быть, это и вовсе не место для духовного бунта, – Завьялов наклонился к перилам, и в этот раз плечи мужчин на мгновение соприкоснулись, – Не та страна, не та нация, не то поколение…

– Может быть, – Альберт оторвал взгляд от поверхности воды и посмотрел на своего старого знакомого. В этом взгляде было что-то… – Но кое-кто так не считает. Кое-кто думает, что как раз сейчас самое время. И другой такой возможности может вообще не представиться…

– Ты о чем? – недоуменно спросил Завьялов.

Но Альберт не ответил на этот вопрос. Он только с горестью покачал головой. А потом заговорил совсем о другом. И в его голосе больше не было следов тоски. Голос звучал спокойно и собрано.

– У меня есть адрес и достаточно оснований полагать, что «профессора» держат именно там.

– И ты получил свою компенсацию, – мгновенно перестроившись с философских рассуждений на разговор о деле, отозвался Завьялов, – и я думаю, нам следует отправиться туда и освободить Евгения Сергеевича.

– Это хорошая мысль, мой друг, – прищурился агент, – Очень даже здравая. Только вот, не кажется ли тебе, что это может быть попыткой помочиться против ветра?

– Ты о чем? – насторожился полковник.

– Что ж такое, – театрально расстроился Альберт, – Если уж лучший контрразведчик страны не видит очевидного…

– Да о чем ты?!

– Хочешь найти преступника, выясни, кто выиграл от преступления! – озвучил то самое очевидное агент.

– Хочешь сказать, что если похищение не имеет смысла для американцев или китайцев… – начиная понимать, проговорил Завьялов.

– То оно вряд ли имеет смысл для кого-то другого, – обрадовался сообразительности собеседника Альберт, – По крайней мере, вовне! А вот внутри…

– Ты хочешь сказать…, – начал было Завьялов. Его голос зазвучал хлестко, как кнут, но Альберт перебил его не дав развить мысль.

– Нет, не торопись, полковник! Подожди минуту! – сказал он, покачав раскрытой ладонью, – Я совсем не хочу скрывать от тебя известный мне адрес. Мне тоже чертовски хочется вломиться туда с отрядом спецназа, положить всех мордами в пол, и вытащить оттуда нашего пленника. И, возможно… Возможно! Не имеет значения, кто именно организовал это покушение. Может быть, даже если это кто-то внутри страны, нам стоит поступить именно так. Но есть одно «но», полковник.

– Что именно? – нетерпеливо буркнул Завьялов, судорожно пытавшийся успеть переварить все, что говорил агент 28.

– Какой смысл может быть у похищения, у которого нет смысла? – в который раз ответил вопросом на вопрос Альберт, но комментариев полковника дожидаться не стал и продолжил, – Я полагаю, что это может быть провокацией. Я допускаю, что похитителям нужен не Селиверстов, а новость о похищении Селиверстова. Может такое быть, что скажешь?