Пробежать под радугой

И тогда он расправил плечи и прижал ее к себе.

— Ну уж нет!

А потом запрокинул ее личико и крепко поцеловал в губы. Отстранился, подождал секунду — и вновь приник к ее губам. На этот раз она ответила.

Прервали их бурные аплодисменты. Спортивная чета Эвансов дружно рукоплескала им с лестницы, а за их спинами маячил страшно довольный зрелищем Джои. Франческа охнула и удрала в свой номер, а Алан церемонно раскланялся с соседями.

Потом был очередной безумный вояж по Лондону, и ноги у них гудели, но зато они видели, как ловят и кольцуют лебедей на Темзе, а еще ходили в собор Святого Павла, и пошел дождь, а Франческа сняла туфли и шлепала по лужам, а Алан смеялся и пытался накрыть ее полой пиджака, словом, они вели себя так, как испокон веков ведут себя влюбленные молодые люди, еще не осознавшие толком своей любви.

Просто хочется все время держаться за руки, и смех разбирает без причины, а дождь такой теплый, и голуби садятся прямо на плечи, потому что непуганые они на Трафальгарской площади, и медный одноглазый адмирал снисходительно глядит на влюбленного профессора истории. Уж он-то знает, что такое внезапная и пылкая любовь!

Таким вот образом они и оказались в клубе Пейна, где многие удивились, но никто не подал вида, а дворецкий Паркер — тот и вовсе обрадовался за мистера Пейна, потому что не одобрял добровольного обета безбрачия. В данном же случае речь явно шла о долгосрочном романе, вполне имеющем шансы на брак. Впрочем, Паркер тоже не подал вида, что думает о проблемах мистера Пейна. Здесь это было не принято.

Обед был превосходен, и Франческа с веселым ужасом смотрела на громадную шапку взбитых сливок на фруктовом десерте.

— Я лопну.

— Ты худенькая и стройная.

— Была. Два дня такого усиленного питания — и я не влезу ни в одну дверь.

— В замке двери рассчитаны на рыцаря в латах.

— Когда мы едем?

— Сегодня в десять вечера. В пять утра будем в Ливерпуле, оттуда катером до Думбартона, а там машина.

— Чья, твоя?

— И моя там стоит, а вообще там полно такси. Как бы такси. На самом деле это местные ребята подрабатывают.

— Здорово. Хотя жалко уезжать. Мне очень понравился “Глобус”. Алан, можно неприличный вопрос?

— Еще неприличнее, чем ночью?

— Ой, перестань, не напоминай! Я серьезно. Сколько стоит номер в “Глобусе”?

— Ты опять про деньги?

— Нет, не совсем. Мне там очень понравилось, хочется пожить как-нибудь еще. Не вечно же я буду работать у твоего Шиллинга. Вдруг он меня выгонит?

Это вряд ли, подумал Алан, с нежностью глядя на раскрасневшуюся Франческу.

— Так как? Скажешь?

— Нет. Но замолвлю за тебя словечко перед миссис Джонс. Она делает скидки понравившимся гостям, а ты ей явно нравишься.

— Жаль, мы так и не сходили в Кенсингтонский парк.

— Он еще лучше осенью, когда листва почти облетела.

— Брр, как это может быть? Холодно, дождь, ветер.

— Нет, ты просто не видела. Деревья стоят голые, тонкие, и парк кажется прозрачным. В лужах отражается небо. А сквозь ветки летит бронзовый мальчик. Питер Пэн. И Чинь-Чинь у него на плече.

— Рассказываешь красиво. Но верится с трудом.

— А ты не изображай из себя коренную француженку. Ты прожила в тепле всего шесть лет, а остальное время? Ирландия — не курорт.

— Ирландия — не Шотландия. Там теплее, и море рядом.

— А у нас горы.

— Горы и у нас есть.

— Меловые отвалы, подумаешь!

— Алан Пейн! Только не надо делать вид, что в Шотландии у вас прямо Кордильеры! Такие же точно горы, да еще и заросшие травой.

— Зеленые холмы — это про вас.

— А суровые скалы — про вас. Вот мы и добрались до начала. Расскажешь мне про замок?

— Расскажу. Только позже, когда будем ехать. Мне хочется, чтобы ты все увидела своими глазами.

8

До гор было далеко, и своими глазами она увидела очень многое.

Миссис Джонс обняла милую мисс Мэллори и пригласила приезжать в любое время. Рыжий Джои снес сумки и чемоданы в такси. Чета Эвансов весело помахала им руками с балкона. Над Лондоном плыли лиловые сумерки, и вскоре запахло вокзалом — Франческа с детства обожала этот запах, суливший путешествия и новые открытия.

Чинный кондуктор проверил их билеты, и они разместились в уютном купе на двоих. Закрыли дверь, переглянулись — и принялись увлеченно целоваться. Остановились они только тогда, когда поняли, что через окно на них с интересом пялится весь перрон. Потом Алан задернул шторы, но тут поезд тронулся, и Франческа немедленно припала к окну. Больше всего на свете она любила смотреть в окна поездов, автобусов и прочих видов транспорта, придумывая сказочную жизнь в пробегающих мимо домиках.