Про-зрение, или Как я избавился от очков за 7 дней!

...

Необходимо отказаться от очков! Категорически. Сколько бы ни было связано с ними видимых удобств. Пока носишь очки – ничего не получится. Очки делают тебя больным. СНИМИ ОЧКИ!

Часть вторая Как я перестал быть очкариком (история моего прозрения)

День первый

В атмосфере «повышенной духовности». – Город-музей. – У таблички. – «Морг!» – Переизбыток образованности. – Прекрасное мгновение. – Вижу!

В том году я жил в Питере. Мои добрейшие дядюшка с тетушкой предложили мне свою квартиру для работы над книгой, которую я тогда писал, и я, конечно же, с охотою моею и великою радостью согласился.

Работалось мне хорошо, жилось и того лучше. Размеренное, лишенное всякой суеты мое существование, четкий распорядок дня, обязательная зарядка по утрам и столь обожаемая мною работа удивительным образом сочетались с уютным дядюшкиным рабочим кабинетом, до самого своего потолка уставленным книжными полками, а также и с видом на чудный парк, разбитый как будто нарочно перед самым моим окном и приводящий сразу все мои мысли в стройный и аккуратный порядок, лишь только стоило мне оторвать взгляд от письменного стола.

...

Все это, взятое вместе, создавало атмосферу «повышенной духовности», наполняло мою голову свежими идеями, душу радостью, а всю с амую бытность мою каким-то о собенным, неуловимым и возвышенным смыслом. Так мне казалось, да так, наверное, оно и было.

Весь день я плодотворно трудился над книгой (это был подростковый роман о приключениях двух старушек – Клары и Доры, – прозванных за необузданный свой характер Бешеными Бабками), после подолгу болтал по телефону с женой моей и младшим моим сыном, а вечером непременно шел гулять в парк, до которого, как я уже говорил, было совершенно подать рукой. Работа шла споро, время текло красиво и правильно, книга писалась хорошо и складно, и даже сам я, кажется, делался чуточку лучше, складнее, а может, даже и красивее. Или уж хотя бы правильнее (это уж по самой меньшей мере).

В тот день я, как и обычно это бывало, неплохо потрудился, обменялся со своей семьей свежими пустяками и вышел в парк прогуляться.

Была весна. Было довольно уже тепло и, что особенно важно – сухо. Дорожки парка только что освободились от талого снега, но уже и успели совершенно просохнуть, отчего гулять по ним было одно сплошное удовольствие. Что я, собственно, и делал.

Я неспешно бродил по аллеям и дорожкам парка, любовался затейливой графикой не проснувшихся еще, кажется, от зимней спячки деревьев, дышал непривычным для московского жителя свежим воздухом, думал, размышлял...

Питер – город особенный. Больше всего он похож на музей. За это его можно любить, а можно, наверное, и не любить. За это же. Но не согласиться нельзя: здесь каждая улица, каждый дом, каждый подъезд, да и каждый, наверное, угол – музейный экспонат. А каждая почтенная дама – настоящая музейная смотрительница. В меру доброжелательная, в меру строгая и сверх всякой меры всезнающая. Да, Питер – город-музей. И думается, что за один уже только «посмотр» здесь должны брать деньги. Но, по счастью, за посмотр здесь денег не берут, и я, пользуясь случаем, глазею на музейные экспонаты совершенно бесплатно.

Как этому и положено быть во всяком музее, в Питере – кругом таблички. Кругом. Они указывают, поясняют, информируют, ограничивают, рекомендуют или же, наконец, просто висят. Настоящие питерцы их не читают. Может быть, они знают все и так, и без табличек, а может быть, даже и вовсе не замечают их. Настоящие. Настоящие питерцы. Но я – совсем другое дело. Я – ненастоящий. Я не спеша гуляю по парку, осматриваю достопримечательности и все, без единого исключения, таблички читаю. В строжайшем и обязательнейшем порядке. Так уж мне нравится.