Про волков, собак и кошек

Вот за это спасибо, в курятнике сухо, нет сквозняков, зато есть освещение. А окно забить, так даже лучше, при чуме больных животных яркий свет очень беспокоит, врачи специально рекомендуют окна занавешивать. Так что уже через полчаса наши страдальцы лежат на сухих и теплых опилках, а мы пытаемся уговорить их попить и хоть чего-нибудь съесть.

Совсем скверно — ни есть, ни пить наши зверики не хотят. Значит, таблетки им не скормишь, да и смерть от обезвоживания становится лишь вопросом времени. Придется делать уколы.

Здесь не обойтись без отступления. Это сейчас при тяжелых инфекциях лечат сыворотками, иммуностимуляторами, витаминными композициями, гомеопатическими препаратами, а в те годы… Все, что было доступно, это витамины группы В и аскорбинка, алоэ да древние антибиотики (пенициллин и стрептомицин). Антибиотики не должны были давать развиться осложнениям, витамины и алоэ поддерживали защитные силы организма, ну а с обезвоживанием боролись, вводя физиологический раствор с глюкозой. Вот и вся «лечоба» — толку от нее был минимум, зато времени уходила пропасть.

А теперь представьте, что добрый десяток уколов за раз надо сделать не маленькому щенку или полугодовалой собаке, а волку весом под шестьдесят киллограммов. Вот мы целый день и «развлекались». Утречком прибежишь, шприцы вскипятишь, зарядишь — и в курятник. Там каждому зверю глаза и нос спитым чаем промоешь, в пасть хоть сколько-то раствора ромашки зальешь и давай его, беднягу, шпиговать: витамины, антибиотики, физраствор под шкуру. А вводить того физраствора надо за раз не менее полулитра. Так что пока утреннюю обработку сделал, перекурил, чайку попил, пора за дневную браться, а там и до вечерней недалеко. И все бы ничего, только не помогает наше лечение — уходят звери, уже и головы едва поднимают. С огромным трудом, через тридцать третьих знакомых добыли мы препарат, который вроде бы должен помочь. Вот только незадача — его нужно вводить строго в вену.

А это значит — надо наложить на лапу жгут, попасть в вену (не самая легкая задача, когда животное при смерти) и очень медленно ввести лекарство.

Сидим — думаем: собаку можно удержать силой, чтобы не дергалась, а с волком это не пройдет. Но если зверь лапу выдернет, то игла из вены выйдет моментально — и начинай все сначала. Кроме того, волки хоть и ручные, но как им идея жгута, перетягивающего лапу, понравится — это никому не известно. Вполне могут зубами отмахнуться, а под такие клыки подставляться совсем не хочется.

Вот тут нам знакомые ветврачи и посоветовали, и ладно бы хоть один, а то как сговорились… Дескать, думать нечего, вводите своих зверей в наркоз и колите что хотите. Да еще говорят, что волкам наркоз только на пользу пойдет: расслабятся, все меньше риск нервной формы[1].

Так что взяли мы с Анной по шприцу с аминазином (очень нам этот препарат рекомендовали, мол, быстро и надежно!) и пошли к волкам. Ввели аминазин, ждем, когда же это наши волчарики расслабятся.

Вот тут оно и началось! Клянусь, такого страха мне больше не довелось испытать. Сначала поднялся Корсар. Он вставал медленно, как-то рывками распрямляя суставы и мотая тяжелой башкой. Потом прыжком вскочил Грей и закачался, с трудом сохраняя равновесие. Оба зверя стояли на дрожащих ногах, обводя помещение расфокусированными взглядами, из пасти текли ручейки пены.

Разом охрипнув, я окликнула их: «Корсар, Грей, вы что? Все хорошо, ребята, ложитесь…» Головы синхронно повернулись в нашу сторону, и стало ясно, что волки нас просто не видят, зато видят нечто, что вселяет в них ужас и желание защищать свою жизнь. Мы с Анной замерли, не дыша, следя за зверями боковым зрением. Понятно, что выскочить на улицу мы не успеем, волки стояли примерно в двух метрах от нас. Корсар пошатнулся, его бросило к окну, и, уже падая, он вцепился зубами в лист фанеры. И тут зверь впал в безумие. Из последних сил он поднялся на задние лапы и рванул фанеру зубами. Лист толщиной в сантиметр, прибитый гвоздями к раме, разорвался, как бумажный. Грей не отстал от брата и принялся полосовать клыками соседний лист. Куски порхали в тесном помещении, точно чудовищные бабочки, а волки молча продолжали резать и крошить фанеру в клочья.

Разгром прекратился так же внезапно, как и начался: сначала упал один, потом сполз по стенке и второй. Мы тихо выскользнули на улицу и заперли дверь. Говорить не хотелось, да и о чем? После такой встряски у несчастных волков наверняка начнется нервная форма, так что жить им еще пару дней, и то в страшных мучениях.

Посидели в лаборатории, попили чаю, облаяли от души ветврача, сунувшегося с вопросом, как, мол, волки себя чувствуют. А вечером все-таки зашли в курятник — попрощаться.