Про волков, собак и кошек

И случилось чудо. Сартай не просто доживал — он ожил, и его опухоль замерла, никак себя не проявляя. Старый пес теперь часами играл с детьми, пас коз, чье молоко он исправно пил каждый день из личной миски, сопровождал по ферме хозяйку. Но главное — теперь у старика Сартая был свой собственный хозяин, которого он полюбил всем сердцем. Фермеры регулярно звонили мне, рассказывая, какой Сартайка умница, какой он ласковый. А однажды приехали сами, явно напуганные.

Их рассказ, если убрать все эмоции и хвалебные эпитеты в адрес Сартая, свелся вот к чему. Ночью, когда вся семья спала, а Сартай дремал на пороге хлева, через забор перелез человек и направился к дому. Пес молчком кинулся на него и беззубыми челюстями так рванул за бедро, что вырвал артерию. Утром хозяева обнаружили во дворе человека, лежащего в луже собственной крови. Приехали милиционеры, глянули на тело и только крякнули. «Да вы, ребята, все в рубашках, что ли, родились? Мы этого… уже который месяц ищем, рецидивист беглый, не один труп за ним числится».

Так что спас старый своих хозяев, хоть никто и никогда не учил его нападать на человека, но понял он, что этот, забравшийся во двор, был врагом.

Конец же истории старика Сартая так и просится в хрестоматию. В скором времени его обожаемый хозяин умер. И уж как Сартай понял, куда того унесли из дома, только повадился пес ходить на кладбище. Он часами лежал на хозяйской могиле, и все в деревне это знали, обходили стороной. Да и что делать на кладбище у чужой могилы? Только однажды вечером нового участкового занесла нелегкая на это самое кладбище. Был он в изрядном подпитии и то ли заблудился, то ли решил пройти напрямки, только вышел прямо к могиле хозяина. Сартай зарычал, охраняя последний дом того единственного человека, к которому навсегда привязался. Милиционер продолжал двигаться вперед, тогда пес бросился и был расстрелян в упор.

Вот и все о Сартае; остались лишь воспоминания, несколько фото, да привычно кольнет сердце, когда его черты нет-нет да и проглянут в облике его отдаленных потомков. Удачи тебе в Полях Вечной Охоты, старый!

Шутница

Многие считают, что юмор — изобретение человека, мол, только венец творения умеет смеяться и шутить, а животным сия способность недоступна. Сами понимаете, инстинкты, рефлексы, внутривидовая борьба, естественный отбор — тут выживать надо, а не хиханьки разводить. Что ж, для диких зверей и птиц, может, так оно и есть, но вот собаки — давние союзники людей — все-таки пошутить умеют и любят.

Врать не буду — не все поголовно, но так и люди тоже не сплошь юмористы. Одного до колик смешит прохожий, упавший в лужу, другой иного юмора, кроме тонкого английского, не признает, а третий и при просмотре комедии начинает смеяться не раньше, чем услышит подсказку — гогот в зале. Так и собаки: иные за всю жизнь не улыбнутся, даже радуясь, а других хлебом не корми, но дай приколоться.

Такой юмористкой и была моя среднеазиатка Гишу. Занятный у суки был характер: прирожденный вожак, мудрая мать, весьма злобная к чужим людям сука, но при этом без хохмочек обойтись просто не могла. До Диккенса или Хэрриота она, конечно, в своих шуточках не дотягивала, но уровня армейских анекдотов держалась четко.

Вот играет Гишу с моей младшей ризеницей Валькирией. Одна убегает, вторая догоняет — пыль столбом, восторга море. Валька — собака ума невеликого, потому в игре полагается лишь на скорость и все быстрее нарезает круги вокруг дачи. А попробуй-ка уйди от азиата, не меняя резко направления. Валька летит во все лопатки, уже язык на плечо, Гишу, не особо напрягаясь, гонит ее круг за кругом. Потом резко наддает, бросок — есть! Зубы Гишу сжимаются на самом кончике обрубленного валькиного хвоста, и тут азиатка резко останавливается, тормозя всеми четырьмя лапами. Сила инерции едва не выносит ризеницу из ее собственной шкурки, она вопит, и Гишу тут же разжимает зубы. Пасть ее расплывается в ухмылке до самых ушей, мол, как Валька-то заорала, цирк, да и только!

Другая шуточка. Мы не так давно перебрались в загородный дом, и нас то и дело визитируют московские знакомые. Вот и сейчас ждем в гости приятельницу. Годом раньше мы работали в одном питомнике, и она прекрасно знает Гишу. Та валяется на диване в кабинете и дремлет, а я слышу, как Бэла поднимается по лестнице. Точнее, я слышала ее голос еще от калитки, поскольку девушка она говорливая, общительная и очень эмоциональная. Гишу приоткрывает один глаз и приподнимает одно ухо. Дверь распахивается: «Ребята, привет, я… ой, стерва!» Бело-рыжая молния срывается с дивана — есть контакт: колготки на выброс! Зубы Гишу, не повредив кожи, распускают колготки на полосы сверху донизу. «Что ж ты делаешь, это ж лайкра, новые, только сегодня надела!» — Бэлка чуть не плачет. Гишу старательно изображает виноватый вид — ах я дура старая, не узнала, — но на морде ее расплывается все та же довольная шкодливая ухмылка.