Про то, как вредно посылать драконов

Значит она их бросила. Мою татуировку Асклеа видела. И уж клеймо своего повелителя она не могла не узнать. Потому и сбежала так поспешно. Мдя… бедные мальчики. Надеюсь она их переместила по ближе к Ирдании. А то от Княжеств до нас добираться не меньше пары месяцев. Столько ждать я не могу.

— Ас, вот скажи мне, по идее, я замужем уже лет двенадцать, почему клеймо проявилось только после той ночи? — совсем забыла об этом в книге прочесть.

— Татуировка проявляется, после того как неяссе скрепляет брак, — смотрит он на меня в упор.

Думает смутить меня? Не дождется.

Так значит последний штрих так сказать. Ну Ксадар. Ну гад ползучий. Ну интриган старый. Хотя какой же он старый. Вполне в расцвете сил.

А ночью пришел он. Мой ректор.

— Сана, — а я ведь двери запирала.

Это его особый дар. Дверь любой девушки для него не помеха.

— Привел? — интересуюсь я.

— И я по тебе скучал, — входит он.

Слышу рык Таша. Он вечером перебрался ко мне.

Тише, это мой незабвенный ректор.

— Я смотрю и твои вкусы с каждым разом все экзотичнее. Теперь у тебя в игрушках метаморф, — и ректор вошел в мою комнату освещенную светом ночного светила.

— Пожалуй по тебе я не скучала, — задумалась я на секунду.

Лежать на кровати, и сонно тереть глаза я не стала. Оглядела ректора, встала и принялась одеваться. Ни капли смущения, он мне я еще инее такой видел. В конце концов большинство занятий он проводил со мной лично.

— Твоя записка меня удивила, — его красивые глаза были прищурены.

— Девушка жива? — интересуюсь первым делом.

— Жива. И даже почти не пострадала, — он подошел ко мне ближе.

— Воспитательная работа прошла успешно? — поинтересовалась я.

— Можешь сама убедиться.

— И где она? — задаю насущный вопрос.

— Ждет за дверью, — и он глубоко вдыхает мой запах.

— Мы с тобой еще успеем друг друга поприветствовать, сначала мне нужно поговорить с девушкой. Ты же ей ничего не сделал? — посмотрела я на него строго.

— Ничего такого, чего бы она сама не хотела, — сообщил мне ректор.

Мдя… как-то не уютно мне под его взглядом. Слишком голодный. Девушки в столице перевелись что ли?

Я вышла за дверь. Коридор был освещен лишь двумя светляками (да, Ражек мог себе это позволить). У стены стояла она. Бывшая игрушка моего неяссе.

— Здравствуй, Зира, — негромко проговорила я.

Она молча бухнулась на колени и уперлась в деревянное покрытие пола лбом. Ларик за этим наблюдает с насмешкой.

— А для меня на колени она вставать отказалась, — а вот по его пошлым шуточкам я соскучилась.

— Иди за мной, — приказала я.

Она встала на ноги, не поднимая головы. Я повела ее в комнату мальчика.

Мы склонились над кроватью, где спал ребенок.

— Его зовут Алак. Повтори.

— Алак, — послушно повторила она.

— Он теперь твой сын, — удовлетворенно киваю я.

— Он теперь мой… что? — голос ее дрогнул.

— Об этом ребенке ты будешь заботиться всю свою жизнь. Поняла? — смотрю на нее.

Она кивнула. Нет, так не пойдет.

— Зира, посмотри на меня, — подхожу к ней.

Она поднимает голову. И взгляд. Хм… а не плохо их Ксадар надрессировал.

— У тебя была семья? — вкрадчиво интересуюсь я.

— Да.

— А ты когда-нибудь мечтала о ребенке?

— Да, — ну что она заладила да, да, да, тьфу?!

— Прекрати. Я не Он, — возмутилась я.

— Сана, после того что мне рассказала эта малышка, я прям не знаю кто хуже, — вмешался Ларик.

— С тобой мы позже поговорим, — буркнула я. — Зира, в коллекции ты была намного живее.

Она молчит.

— Ты помнишь судьбу своих товарок? — подхожу к спящему мальчику. Она смотрит на меня не понимающе. — Ты же видела тело той человеческой девушки?

Зира побледнела, это было заметно даже в полутьме комнаты.

— Пожалуй ваша коллекция сломалась слишком легко, — взгрустнула я.

Ну не хотят жители этого Мира по хорошему.

— Нариль? — кажется она дрожит.

— Не бойся ты так, — возмутилась я. — Тебя не трону. Хочу предложить сделку.

— Какую? — насторожилась она.

Ага, значит не все потеряно.

— Тогда, я подарила тебе жизнь. Не смотря на твою попытку меня подставить. Подставу с запахами я еще не забыла. Сейчас же я хочу подарить тебе выбор. Семья и дом, или же убиваешь своими руками этого ребенка и уходишь на все четыре стороны.

— Все извращаешься? — хмыкнул Ларик.

— Ты же сам меня этому учил, — возмутилась я.

Действительно страшный выбор. Оборотень скорее руку себе откусит, нежели навредит ребенку. Любому ребенку. Особенно женская особь.

— Я… нет, — она попятилась.

— Я могу тебя заставить. Уважаемый нар Ректор мне в этом поможет.

— Зачем? — спрашивает она.