Про то, как Вакса гуляла-гуляла, гуляла-гуляла

– Правда, что она без головы? – спросила девочка с грустным лицом.

– Вот видишь, тебе это известно. Да, некоторое время она была без головы, безголовые туристы украли голову, но от этого она не перестала быть Русалочкой, и многие миллионы людей хотели бы ее увидеть. Даже без головы. Но голову ей все-таки вернули, я принесу вам фотографию Маши рядом с Русалочкой, где они обе с головой. Так что, возможно, несмотря на свой довольно потрепанный вид Вакса не совсем обычная собачка. Если представить себе, конечно, если вы попытаетесь себе представить.

Все молчали. И родители, пришедшие за детьми, и дети.

– Ладно, Маша, – сказал я. – Пойдем. Я говорил – не обязательно Ваксу носить с собой в детский сад, и вообще, хвастать некрасиво.

– Но они мои друзья, я хотела показать ее моим друзьям!

– Они твои друзья, – сказал я. – А у Ваксы только один друг – ты. И вообще, это неправильно, когда от друзей нет никаких секретов. Это я тоже непедагогично говорю, Ольга Николаевна, простите.

– Антипедагогично, – подтвердила она. – Абсолютно. Хотя в чем-то, возможно, вы и правы. Просто я так не думала, с такой стороны…

– Он же волшебник, – начала Маша. – И Вакса…

Но я уже уводил ее по лестнице вниз из детского сада, оставив детей и родителей обсуждать происшедшее.

– Чувствую я себя ужасно, – сказал я уже на улице. – Что мы с тобой наболтали, кто дал нам право?

– Но, папа, они обидели Ваксу! Я никогда к ним больше не вернусь.

– Вернешься. Ты же никогда не ссорилась с ними раньше, пока не доверила свою тайну, правда?

– Правда, – подумав, сказала она.

– Ну вот, значит, надо быть очень осторожной со своей тайной, возможно, ее не следует знать никому.

– Даже тебе?

– И мне, и маме. Мы тоже не всегда бываем внимательны. Потрясенная, что мы можем быть не слишком внимательны даже к ней, она шла рядом, уставившись в землю. Я крепко держал ее за руку, но она выдернула ладонь.

– Нет, папа, – сказала она. – Ты неправ, тайна не только для меня, она для всех, если я ее раскрыла.

– Может быть, может быть, – пробормотал я, думая о своем.

Если бы дочери передалась моя ненависть к потерям, ничего бы тогда на рынке не случилось. Даже когда умирали мои друзья, я считал, их у меня похитили или я недосмотрел. Жизнь ведь вьется вечно и всеми нами вместе. Я хочу, чтобы в этой пряже приняла участие и моя дочь. Интересней не расставаться с жизнью, чем быть готовым к расставанию.

– Вот теперь ты прежний, – сказала бы моя жена. – Думай так всегда. Легко сказать! Я бы думал, но кто-то другой уже подумал за меня.

Все сбылось, даже больше, но куда денется она? Я даже знать не хочу, кто же те, что попробуют помешать ей идти, я найду их, как говорят в уголовном мире – достану, допеку, сведу с ума, но заставлю не отбрасывать тень на ту жизнь, что я задумал для нее.

Лучше остаться со мной, где бы я ни был – на земле или там. Я всегда со своим отцом, твоим дедом, которого вроде бы нет уже двадцать пять лет, но только вроде бы. Он еще готовит нам с тобой завтрак в моей памяти, хотя и не успел познакомиться с тобой. Но ты поверь, он стоит того, чтобы о нем помнить, и не важно, что он не умел рассказывать сказки.

Ну ни одной сказки мне не рассказал, только кормил, зато как сказочно кормил! А я знаю, ты любишь покушать. И вот я иду по улице, думаю о тебе, о Ваксе, обо всей этой истории, в которой не только дети не разберутся, но и взрослые. Хорошо, пусть это будет история для нас обоих. Труднее всего написать ее обстоятельно, понимаешь, как все на самом деле происходило, и не надо, чтобы в эту историю поверили, надо, чтобы она сама в себя поверила, чтобы слова ответили друг другу в строке, а это знаешь как трудно.

Собирался дождь, и вместе с ним, как обычно, что-то собиралось в моей душе и готово было прорваться, но он опередит, несомненно, опередит!

– Смотри, папа, какие облака, – сказала Маша. – И как низко! Почему ты не смотришь?

– Я не люблю смотреть картинки, – сказал я. – Они стоят перед глазами, и все. Спрячь Ваксу под куртку! Я люблю, когда в мире завертится, а природа растерянна, не знает – во что она в следующий момент превратится. Я люблю, когда врасплох и наудачу. Может, так, а может, и иначе.

– Почти стихи, – засмеялась Маша. – Хотя я ничего не поняла. Я думаю, что ты любишь только беспорядок, как дома, ты уверен, что все разбросаешь, а потом придет мама и уберет. Ты думаешь, что и с этим облаком мама тоже справится?

– И с облаком, и с дождем, и с тобой, и со мной, и с Ваксой. Пойдем, надо успеть до дождя.

Но дождь уже начался, а в самом конце переулка стояла мама, которая вышла нам навстречу.

Старушка не обманула. Действительно, в этом доме жили удивительные люди, но все почему-то старенькие. Будто самое удивительное начинается только тогда, когда все вот-вот закончится.