Про Худошу и Чучо

Глубокой ночью Чучо с сундуком вывалилась из чемодана, присела на край нижней полки и опять спросила себя: «Зачем я еду в Зеленецк?». «Зеленецк» – само название вызывало у Чучо положительные эмоции. Ей представлялась нежно-зеленая молодая веточка дерева, символ весны и новой жизни. Троллиха глубоко задумалась. Скорее всего, «Пончита» заявится на вокзал, чтобы насладиться триумфом Homo trollos над Homo sapiens. Тролль будет стоять где-нибудь в тихом местечке, откуда все просматривается, и тихо смеяться, прикрывая рот мохнатой ладошкой. Вероятно, придется обратиться к нему за помощью, чтобы найти нового Человека. Чучо увидела на купейном столике распечатанную бутылку шотландского виски и храбро отпила большущий глоток, отчего в ее голове произошел взрыв ядерной бомбы. Чучо осмотрелась так, как будто видела это купе впервые в жизни, а не ехала в нем уже около десяти часов. Она увидела ботинки спящего человека, вспомнила о долге и подумала: «Жаль, что я не кот». Потом закусила объедками бутерброда с сыром и начала решительно продвигать свой сундук к рабочему тамбуру вагона.

Поезд прибывал в Зеленецк. В узком коридоре вагона спрятаться было некуда, поэтому люди, выходя из своих купе, сразу обнаруживали Чучо и останавливались в изумлении. Молодая проводница схватилась за голову и воскликнула: «Кто провез ушастую обезьяну без ветеринарной справки?!». А Человек, выйдя из купе с бутылкой шотландского виски в руке, тут же выкинул ее в окно и сказал тихо: «Чур меня, чур!». Троллиха стояла совершенно невозмутимо и чесала за правым ухом. Перес отреклась бы от дочери, если бы узнала о таком катастрофическом нарушении конспирации. Бедный Чучин хвост отдавили раз десять, не меньше, но, несмотря на это, ровно в пять часов утра троллиха вытащила свой сундук на перрон Зеленецкого железнодорожного вокзала. «Пончиту» она увидела сразу. Он стоял за урной у выбеленной колонны и, как и предполагалось, смеялся, прикрывая рот мохнатой ладошкой.

Человек внимательно наблюдал, как Чучо, волоча сундук, пересекала платформу, затем сказал, обращаясь куда-то к небу: «И ведь правда не человек, но я все-таки увидел!»

Здравствуйте, я ваша Чучо!

Качающейся походкой моряка Чучо подплыла к троллю и развязно произнесла: «Привет! Мы знакомы. Я – Чучо!». «Пончита» скользнул по ней взглядом, на минуту прервал свой смех, потом опять поднес мохнатую ладошку ко рту, но смеяться ему почему-то внезапно расхотелось. Оба тролля уставились друг на друга – одна с непонятным вызовом, другой со смесью изумления, ужаса и недоверия. «Ладно!», – произнес Худоша (а этого тролля звали на самом деле именно так), и еще раз: «Ладно!». Через некоторое время Чучо разобралась, что слово «ладно», да еще и в разных вариациях – «да ладно», «ну ладно», «и ладно» – Худоша имеет привычку произносить всегда, когда понятия не имеет, что ему делать.

Если внешность Чучо в славянских землях была весьма примечательна черной шелковистой шерсткой, заостренным, довольно длинным пятачком, черными спокойными глазками и выдающейся величины фамильными ушами, то Худоша выглядел как типичный кривич, то есть мог удивить своей внешностью только кого-нибудь в Гвадалахаре. Присмотревшись, Чучо обнаружила густо пробивающуюся седину в светло-русой шерсти вокруг задранного пятачка и серых умных глазок, которые в настоящий момент смотрели на троллиху с тоской и испугом. Худоша был уже в приличном для тролля возрасте: с лишком (с приличным лишком) за сорок лет.

Наконец, тролль подал признаки жизни. Он поднял лапу, в которой оказались небольшие очки, надел их на пятачок и бочком-бочком стал пробираться к выходу, удивляясь тому, как неудачно обернулась одна из его лучших шуток. Чучо сначала растерялась, потом припустила, волоча свой сундук, прямо за ним. Так, друг за другом, на расстоянии пяти метров, тролли довольно продолжительное время шли по пустынным улицам Зеленецка. Троллиха расстраивалась. Во-первых, она, полжизни просидев в городской квартире, не привыкла к таким марафонам (а Зеленецк расположен на холмах, и идти приходилось то вверх, то вниз), но боялась отстать от своего нового незнакомого знакомого. Во-вторых, Чучо была обескуражена создавшейся ситуацией и вообще не знала, что ей теперь делать в чужом городе. Ее даже посетила мысль вернуться назад, на вокзал, и залезть обратно в чемодан Человека. Худошу же мучило желание припустить во весь дух подальше от этой странной троллихи, но он очень боялся, что Чучо побежит за ним со своим огромным сундуком, и знакомые зеленецкие тролли увидят ненароком весь этот конфуз.

***