Призвание – опер

Теперь все находящиеся в «Газели» вопросительно уставились на Федора. Пять пар глаз испуганно наблюдали за каждым движением руки, в которой Туманов держал пистолет. Все молчали, и только адвокат Усков протяжно вздыхал, сожалея, что связался с Федором и нашел на свою задницу приключений.

Туманов на минуту призадумался, посмотрел сначала на сквер, потом на своих заложников. В голову пришла довольно занятная, на его взгляд, мысль, и он сказал сержанту-водителю:

– А ну-ка, вылезай из-за руля. Перебирайся сюда, в салон.

Толстенький сержант оказался довольно покладистым мужиком. Его не надо было долго уговаривать. Потеснив адвоката, он уселся рядом, поглядывая на пистолет, ставший теперь для всех подобием кнута. Только подстегивать никого не надо. Достаточно навести ствол на любого, и тот делается податливым и сговорчивым, как водитель.

– Ну, что ж, я думаю, пришло время нам расстаться, – весело сказал Федор. Он не переставал удивлять Липкова.

Заместитель прокурора уставился на редкие кусты, росшие по обочине проезжей части. «Он что, собирается тут отсиживаться? Ну, совсем сбрендил от радости. Только не рановато ли радуетесь, капитан Туманов?» – позлорадствовал Липков и настроен был решительно. Только бы добраться до первого милиционера. Часа не пройдет, как Туманов попадет обратно в камеру.

Липков заглянул Туманову в глаза, пытаясь определить, что задумал этот ненормальный, и чуть не лишился дара речи, когда Федор удивил его и всех остальных, сказав:

– А теперь, господа, я предлагаю всем раздеться.

У Липкова глаза полезли на лоб.

– Что? Раздеться?!

Вслед за Липковым и остальные не удержались от подобного вопроса. И Федору пришлось повторить для тупых:

– Я сказал, всем сбросить одежду! В третий раз повторять не буду. Предпочитаю объясняться с вами по-другому. – Он показал пистолет. – Кто ослушается, пристрелю и выброшу из машины.

Он сам до конца не решил, стал бы убивать этих людей только лишь за то, что кто-то из них отказался подчиниться. Вопрос довольно сложный. Но помог податливый водитель. Он быстро расстегнул рубашку, повесил ее на спинку сиденья, потом принялся стаскивать брюки.

Федор похвалил его за сообразительность, сказав, что великодушно дарит водителю жизнь.

– А кого-то из вас, – поглядел он на остальных, – мне придется убить.

Это подействовало, и один за другим заложники стали раздеваться. Пришлось бросить ключ от наручников Корякину. Но когда на следователе и опере остались только трусы, Федор велел им пристегнуться.

– Скажите, Туманов, к чему вся эта комедия? – с подчеркнутой строгостью спросил Липков. Теперь, оставшись без одежды, обнажив свое щуплое тело, он испытывал то же, что черепаха, лишившаяся панциря, и становился беззащитным как дитя.

Федор критически посмотрел на него, голого, и сказал:

– Это не комедия, а драма. И вы в ней главное действующее лицо, – заверил Туманов заместителя прокурора, совсем утратившего всякое достоинство и превратившегося в жалкого старичка, на которого даже неприятно смотреть.

Теперь и сам Липков, и следователь с коренастым опером, и водитель с адвокатом – все предстали перед ним в совершенно другом ракурсе. В глазах ни капли надменности. Скорее стыд за те недостатки, которыми их наградила природа.

– Ну ладно. – Туманов оказался милостив. – Носки можете оставить, а трусы всем снять. Так вы будете похожи на нудистов. Какое-то время отсидитесь в кустах. Потом чего-нибудь придумаете. А я тем временем уеду из города. Так что, господа, трусы всем снять и бегом в сквер. – Он открыл боковую дверь салона.

Первым опять отличился водитель. Сбросив синие в цветочек трусы, он спрыгнул на траву, и уже через несколько секунд его толстая голая задница замелькала в кустах.

За ним последовали Корякин со следователем. Со стороны могло показаться, что это двое влюбленных взялись за руки и вприпрыжку поскакали с глаз долой, чтобы уединиться в сквере.

– Я могу рассчитывать хоть на какое-то снисхождение? – робко попросил адвокат, загораживаясь кейсом.

– Можете, – пообещал Туманов, вырвал из рук адвоката кейс, высыпал из него все бумаги под ноги. Потом вернул кейс Ускову, давая понять, что это единственное снисхождение.

Последним покидал салон заместитель прокурора Липков. Ни о каком снисхождении он просить не стал.

В довершение экзекуции над Липковым Туманов осуждающе посмотрел на то, что свисало у прокурорского работника между ног, и со вздохом произнес:

– А вам и прикрываться не стоит. Вряд ли кто разглядит…

Липков покраснел от стыда и чуть не забрызгал Федора слюной, заорав:

– Погоди, сука! Попадешься. Я тебя к педикам определю. Они тебе жопу наизнанку вывернут.

Дослушивать Липкова Федору было недосуг. Шлепнув ногой по его тощей заднице, он выбросил заместителя прокурора из салона «Газели».

И тот, как заяц, поскакал к ближним кустам, где его уже поджидали Корякин со следователем и, присев, призывно махали руками.

Прежде чем уехать, Федор вытащил обойму с патронами и, открыв окно, крикнул:

– Липков! Держи! – выбросил пистолет и обойму и, включив мотор, быстро рванул с места.