Призвание. Как найти то, для чего вы созданы, и жить в своей стихии

Игра в бильярд помогает Еве Лоренс всю жизнь находиться в зоне интереса. А попадание в эту зону как раз и позволяет человеку жить в своей стихии.

В зоне своего интереса

Зона интереса в моем понимании – это самое сердце своего призвания для каждого из нас. При этом интерес, то есть любимое дело, может быть только процессом, подготовкой на пути к обретению своего призвания. Это мо т быть учеба, тренировка – словом, все, что помогает двигаться к цели. Но даже занимаясь любимым делом, мы можем столкнуться с неудовлетворенностью и разочарованием. Порой что-то просто не получается или не сходится. Но когда все складывается как надо, это коренным образом меняет наше ощущение – мы сразу же обретаем свое призвание. В нас появляется сосредоточенность и целеустремленность. Мы живем текущим моментом. Мы полностью погружаемся в свое дело и достигаем наилучшего результата. Наше дыхание меняется, разум обретает гармонию с телом. Мы чувствуем, как без всяких усилий движемся в самое сердце своей стихии. Я хочу проиллюстрировать свои мысли еще одной историей счастливого творческого пути.

Аарон Соркин – автор двух нашумевших бродвейских пьес,[21] сценарист трех популярных телесериалов[22] и пяти художественных фильмов.[23] Он тринадцать раз номинировался на премию «Эмми», восемь раз – на премию «Золотой глобус», а также на премию Американской академии киноискусств за лучшую кинокартину.[24]

«Я никогда не собирался становиться писателем, – рассказал мне Аарон. – Я всегда видел себя актером и получил актерское образование в колледже. Меня так страстно влекла сцена, что, когда я учился в старших классах и не имел ни гроша за душой, я приезжал на поезде в Нью-Йорк, шел в театр и ждал, пока начнется второй акт пьесы. В зале появлялись свободные места, и туда можно было незаметно пробраться после антракта. Я никогда не воспринимал писательскую деятельность как удовольствие. Это всегда казалось мне рутиной. Однажды я написал скетч для вечеринки в колледже, а мой учитель, Джерард Мозес, неожиданно сказал: «Знаешь, если бы ты захотел, то мог бы зарабатывать этим на жизнь». Но я понятия не имел, о чем он говорит. Зарабатывать чем? Поразмыслив немного, я снова занялся другими делами.

Через несколько месяцев после окончания школы я провожал своего друга, который уезжал из города. Он оставил у меня на временное хранение старинную пишущую машинку, доставшуюся ему от дедушки. В то время я платил одному из своих приятелей пятьдесят долларов в неделю, чтобы спать на полу в его крошечной квартирке в Верхнем Ист-Сайде в Нью-Йорке. Тогда же некоторое время я работал в детском театре, немного снимался в мыльных операх, ходил на множество проб. Это было в 1984 году.

В те выходные никого из моих друзей не было в городе. Был один из тех пятничных нью-йоркских вечеров, когда складывается такое чувство, будто все, кроме тебя, приглашены на вечеринку. Я был на мели, телевизор не работал, и все, что мне оставалось, – это лист бумаги и пишущая машинка. Я уселся и печатал с девяти часов вечера до полудня следующего дня. Я влюбился в это дело.

Внезапно пришло понимание: я потратил все эти годы на изучение актерского мастерства и посещение театра не из-за актерской игры, а из-за самих пьес. Я был самоуверенным актером – отнюдь не стыдливой мимозой, – но мысль о занятии писательским творчеством мне и в голову не приходила вплоть до той ночи.

Первая написанная мною пьеса Hidden in This Picture была очень хорошо принята и получила положительные рецензии. Затем от своей сестры, юриста по профессии, я узнал о случае в заливе Гуантанамо, когда несколько моряков были обвинены в убийстве другого моряка. Эта история меня заинтересовала, и следующие полтора года я был занят написанием театральной пьесы «A Few Good Men» («Несколько хороших парней»).

Когда пьеса уже шла на Бродвее, я вспомнил ту беседу с Джерардом, позвонил ему и спросил: «Вы это имели в виду?»».

Я спросил у Аарона, что он ощущает, когда пишет. «Когда все идет хорошо, – ответил он, – я полностью погружаюсь в процесс. Когда что-то не получается, я отчаянно ищу зону интереса. Не могу высказываться за других писателей, но лично себя ощущаю каким-то «двусторонним переключателем». Когда я чувствую тему, о которой пишу, – получается хорошо. Тогда и в моей жизни все замечательно. Мелочи не в счет – это вполне поддается решению. Если же пишется плохо, мысль не идет, то рядом со мной в это время может стоять мисс Америка и вручать мне Нобелевскую премию – я не буду счастлив».

Занятие любимым делом – отнюдь не гарантия того, что вы будете находиться в зоне интереса каждую минуту. Причин достаточно: нет настроения, время выбрано неудачно или идеи просто не приходят. Некоторые люди придумывают особые ритуалы для попадания в зону интереса. Но и они не всегда срабатывают. У Аарона таких палочек-выручалочек пока нет, зато он четко понимает, когда нужно прекратить попытки.