Призрак оперы или любовь художницы (СИ)

Ватными ногами я кое-как поднялась по каменной лестнице и устало открыла дверь. Она была очень тяжёлой, поэтому мне потребовалось немало усилий, чтобы её просто открыть. И передо мной снова возникло то самое фойе, на стенах которого поблёскивали маленькие свечи в канделябрах. Теперь, хорошо отдышавшись, я смогла увидеть того самого охранника, который сегодня прошёл 9 кругов ада Данте¹, успевший заметить меня, сидя в своей будке.

— Зачем пожаловали, мадемуазель? — спросил меня полненький мужчина в годах с седыми волосами и такими же густыми усами.

— Простите, пожалуйста. Сегодня я, вместе со школьным классом, была здесь на экскурсии и забыла свой кошелёк в том магазинчике, — протараторила я, указав на витрину с полками в углу.

— Кто был экскурсоводом? — подняв густую бровь задал вопрос охранник.

— Мисс Виолетт.

— Подождите минуту, пожалуйста, — произнеся это, он отошёл от своего поста, повернув куда-то в еле освещаемых коридорах.

Я кивнула. Раньше я никогда ничего не теряла, а тут, на те – оставила жизненно-необходимый предмет на полке какого-то мелкого магазинчика. Сегодняшняя экскурсия в Гранд-Оперу сильно ударила меня по голове с этой люстрой. Боже, я стала такой рассеянной. И что скажет по этому поводу мама? Нет, она меня не отругает. Она – мой самый любимый родитель на всём белом свете. Именно мама воспитывала меня с пелёнок, любила и кормила меня. А что сделал отец? Молча упаковал свои чемоданы, написал записку: «Прости, я люблю другую», и поехал в Америку к своей возлюбленной. Я даже и не желаю об этом разговаривать. Он – настоящий баран.

Я и не заметила, как в ожидании села на рядом стоящую деревянную лавку. Снова погрузившись в собственные мысли, я решила порисовать в купленном альбоме, который я взяла с собой с рюкзаком на улицу. Я не привыкла ходить без него, поэтому, он мне приходится, в некоторой степени, другом что-ли. Кстати, нарисовать я решила именно Призрака из фильма, лицо которого я смогла запомнить. Выводя черновой вариант еле заметными штрихами карандаша, я гордилась собой. Рисование – именно то, что я люблю и обожаю всем сердцем.

Ещё минута, и я почувствовала, как ко мне начал кто-то подходить. Я сразу обрадовалась, решив, что это тот самый мужчина принёс мою оставленную вещь, но это оказалась простая старушка, одетая в униформу уборщицы.

— Юная мадемуазель, разрешите присесть рядом? — её голос был немного хрипловатым, но несмотря на этот заметный признак, звучал очень ласковым тоном.

— Конечно, садитесь, — я улыбнулась и чуток подвинулась, отложив свой ещё недоделанный рисунок с карандашом в рюкзак, — Что Вы тут делаете? Решили пойти на экскурсию?

Старушка чуть посмеялась, но ответила:

— Нет-нет, я тут уборщицей работаю. Сегодня забыла свой пропуск и теперь мне нужно ждать нашего охранника.

— Ой, искренне, простите меня, мадам! — сказала я, прижав к себе чёрный рюкзак. — Охранника нет на месте из-за меня. Сегодня я ходила на экскурсию и забыла свой кошелёк. А он пошёл возвращать мне его.

Я слегка покраснела от смущения. Всё же, я уважаю людей в пожилом возрасте, какой бы статус они не имели.

— Ничего страшного, юная леди. С кем не бывает. А кстати, как тебя зовут?

— Аврора, а Вас?

— Можешь звать меня мадам Жири, в честь моей прабабушки Антуанетты Жири, которая была балетмейстером кордебалета этой Оперы, — с восхищением проговорила старая женщина.

— Ого-о, так Ваша семья, оказывается, работала в этом Дворце Гарнье, — не скрывая удивления сказала я, — Это здорово. Но почему Вы работаете уборщицей с такой родословной?

— Все женщины моей семьи здесь имели работу. Прабабушка и бабушка относились к должностям в сфере танцев, а я и мама решили быть тихими работниками. Пусть такая скромная, но очень важная работа, — с искренней гордостью ответила дама в возрасте.

— Извините за столько количества вопросов, мадам. А почему так? Я имею ввиду, в Париже ведь есть множество заведений, куда берут таких рабочих.

— Всё дело заключается в самом театре, моя дорогая. Моя прабабушка, Антуанетта, была связана с историей о Призраке Оперы.

— Эх, и Вы опять об этой глупой истории говорите… — с тоской я закатила глаза и отвела в сторону, прижав поближе к себе свой рюкзак, скрестив руки на груди. — Это ведь не больше, чем глупая байка. Почему эта история так важна?

— Ну, насчёт «глупой байки», скажу: может она и выдуманная, но все случаи здесь были реальными. Именно этим Гранд-Опера и отличается, — раздался восхищённый вздох женщины.

— А, Вы имеете ввиду люстру?

— Да, всем известен этот случай. И история затрагивает не только разбитую люстру, например-

— Извините, конечно, но я мало интересуюсь старыми и пыльными книжками.

— Вот и зря. Придёшь домой, сразу почитай этот роман, — со всей серьёзностью в словах произнесла Жири, — Классика помогает пополнить свой словарный запас.

Пока я болтала с, так называемой, мадам Жири, к нам вернулся седой охранник с моим кошельком в руках. Заприметив нас, он обратился к уборщице:

— Дорогая, что ты тут делаешь?

— Я опять забыла свой пропуск, вот и ждала тебя, — ответила старушка с доброй и глупой улыбкой.