Призрак океана, или Адмирал Колчак на службе у Сталина

Весной 1904 г. Александр Васильевич обвенчался с Софьей Федоровной Омировой. Но семейная жизнь как-то сразу не заладилась, очевидно, сказались разные взгляды и интересы. Длительная разлука также сыграла свою негативную роль в их отношениях. Предполагалось, что свадьба состоится после возвращения Колчака из первой экспедиции, длившейся несколько лет; однако все состоялось лишь после второй. Вернувшись с чудесного, райского острова Капри, Софья Федоровна вместе с отцом Колчака отправилась навстречу жениху, в Иркутск. 5 марта 1904 г. они обвенчались. На сем молодая женщина со свекром отправляется в обратный путь, в Санкт-Петербург, – вести умные беседы, писать этюды, танцевать и музицировать, а ее муж – едет на войну… На календаре 11 марта того же года… идет Русско-японская война…

Сразу по прибытии в Порт-Артур Колчак встретился с командующим флотом вице-адмиралом С. О. Макаровым, который назначил его вахтенным офицером на крейсер «Аскольд». Александр Васильевич считал Степана Осиповича Макарова своим учителем, выдающимся океанографом, вдохновителем научных открытий в Северном Ледовитом океане, человеком, подтолкнувшим его к прокладыванию самого трудного и самого сурового пути по северным окраинам империи. Но буквально через несколько дней он стал очевидцем трагедии, потрясшей всех моряков Российского флота и все русское общество. 31 марта порт-артурская эскадра возвращалась с боевой операции; броненосец «Петропавловск», на борту которого находился командующий, наткнулся на мину, подорвался и затонул. В течение двух минут, когда рвались пороховые погреба корабля, более 600 человек команды в последние мгновения жизни прошли через кромешный ад. Погиб и вице-адмирал Степан Осипович Макаров. Погиб и знаменитый русский художник-баталист Василий Васильевич Верещагин. Здоровье Колчака, и так подорванное двумя тяжелыми экспедициями, стало ухудшаться. В апреле месяце у Александра Васильевича обнаруживают воспаление легких. По осени – дает о себе знать суставной ревматизм, как наследие Арктики. Но лечение проходит между боями, сначала на море, затем на суше.

В ноябре 1904 г. старший лейтенант Колчак назначен командовать артиллерийской батареей на северо-восточном участке крепости Порт-Артур, и в одном из боев получает серьезное ранение. Как тяжелобольного, его не эвакуируют из Порт-Артура. Так, находясь в госпитале, он был захвачен в плен; в плену у японцев оказалось много русских моряков. Позднее большая часть их вывезена в Нагасаки. Получив дозволение отправиться на Родину, Колчак позже отметит: «Мы все предпочли вернуться домой. И я вместе с группой больных и раненых офицеров через Америку вернулся в Петроград. В Петрограде меня сначала освидетельствовала комиссия врачей, которая признала меня совершенным инвалидом, дала мне четырехмесячный отпуск для лечения на водах, где я пробыл все лето до осени».

В Россию Колчак возвратился весной 1905 г. Его боевое умение и мужество были высочайше отмечены орденами Святой Анны 4-й ст., Святого Станислава 2-й ст. с мечами, Георгиевским золотым оружием с надписью «За храбрость», серебряной медалью «Памяти русско-японской войны» и нагрудным знаком защитников Порт-Артура. В 1906 г. его произвели в чин капитана 2-го ранга. Как уже сказано, по прибытии в Санкт-Петербург Александра Васильевича отправили в длительный отпуск для лечения и восстановления здоровья (как правило, давался на полгода или год с полным финансовым довольствием).

Время вынужденного отдыха Колчак использовал для оформления своих научных исследований, представив в Императорскую Академию наук официальную часть отчета, которая известна по публикациям. Одновременно он стал готовить монографию, получившую название «Лед Карского и Сибирского морей» (вышла в 1909 г. в «Записках Императорской Академии наук»).

В северной столице он вошел в узкий круг морских офицеров, имевших намерения ввести новации в Русский флот, который потерпел поражение в Русско-японской войне.

Спустя многие годы – не станем пока говорить, при каких обстоятельствах, – Александр Васильевич поймет всю нелепость и политическую незрелость того узкого круга морских офицеров, которые по юности стремились воссоздать и научно реорганизовать Русский флот. Они были очень далеки от действительных событий, связанных с русско-японской войной и с подготовкой к революции в империи. Наивность сродни юношескому порыву, искренняя вера в возможность только одними талантами своими выправить ошибки и поражения в Русско-японской войне, до последних часов своей жизни Колчак вспоминал с безутешной, исступленной горечью.

Не единожды он перебирал в памяти все новые и новые нюансы, прочно занимавшие свое место в ясно увиденном им ряду чудовищного заговора против его Отчизны; всех этих казавшихся тогда не опасными мракобесов, разбрасывающих листовки по кубрикам и даже по лагерным баракам там, в Японии… Всех этих фанатов, посверкивающих очами, пламенно взывающих к скорой революции и смене власти.

Нельзя наверняка сказать, кого именно из психопатов и агентов, находясь в плену, видел Александр Васильевич. Однако паломничество в Японию для «просвещения» русских офицеров и солдат было массированным, настырным и, казалось, бесконечным. И как тут не привести прелюбопытнейшие сведения о некоем заслуженном большевике Н. Судзиловском (1850–1930), получившем при новой власти – в виде исключения!!! – пенсию Советского правительства как… заграничный пенсионер! Да, заслужил. Однако «благодарная» власть, словно отмежевываясь от преступных дел великого большевика, не включает сведения о нем ни в одну энциклопедию, даже в «Советскую историческую», где отдается предпочтение кратким рассказам обо всех сколько-нибудь значимых революционерах. Не отклонимся ли мы при этом от повествования? – нет, нет и нет.