Призрак (ЛП)

Я смутно осознаю, что кто-то пытается разбудить меня, но игнорирую руку на своем плече и держу глаза закрытыми.

Когда они закрыты, я могу видеть сны о ней. Я могу на короткое время забыть, что это не реально.

Но рука на моем плече становится более настойчивой. Когда я моргаю и вижу Николая, я отталкиваю его. Он не выходил из моего дома последние три дня, и он действует мне на нервы.

Вот о чем я думаю, когда на мое лицо льется струя ледяной воды, а затем следует смачная пощечина. Я уже отодвигаю стул, готовясь убить своего сводного брата раз и навсегда, когда встречаю сердитый взгляд Магды.

— Возьми себя в руки, — требует она. — И выпей это, это тебе понадобится.

Я смотрю на кофе в ее руках и вместо этого пытаюсь дотянуться до своего коньяка. Но она хватает бутылку и швыряет ее в стену, разбивая вдребезги.

— Магда.

— Нет. — Она протягивает мне чашку, и я никогда не видел ее такой безумной. — У меня для тебя новость, Алешка. Но сначала ты должен взять себя в руки. Ты очень плохо выглядишь.

Я не знаю, какие еще новости у нее могут быть, но, когда Магда настаивает, я знаю, что с этим не поспоришь. Поэтому я пью кофе, пока они оба наблюдают за мной. Закончив, я ставлю чашку, и Магда протягивает мне куртку.

— Я расскажу тебе в машине. Мы должны идти, сейчас же.

— Я не уйду, пока ты мне не скажешь.

— Новости касаются твоей жены, — говорит она.

А затем она выходит из комнаты, заставляя меня следовать за ней и Николаем с чувством сильнейшего раздражения.

— Что там насчет моей жены?

Я пытаюсь схватить ее за руку, но для шестидесятилетней женщины Магда на удивление проворна. Машина уже ждет снаружи, когда они открывают дверь, и мое тело напрягается. Я напряжен.

Николай проскальзывает на водительское сиденье, а я протягиваю руку и останавливаю Магду.

— Скажи мне сейчас.

— Она не умерла, Алешка, — говорит она. — Надежда еще есть.

***

Меня осеняет, когда я буквально ору Николаю, чтобы он ехал быстрее, причина, по которой они ждали, чтобы сообщить мне новости.

Мне нужно добраться до нее прямо сейчас.

Увидеть это воочию, прежде чем я смогу в это поверить.

Мне нужно увидеть свое солнце.

Наконец, мой телефон жужжит, и на экране высвечивается имя Лаклэна. Когда я принимаю видеовызов, первые слова из его уст — те, которые мне нужны.

— Она сейчас отдыхает, — говорит он мне. — Она проделала огромную работу, Алексей. Малыш Николаев не хотел больше ждать.

Это одновременно и успокаивает, и злит меня. Я хочу увидеть ее сейчас. Увидеть ее живой и дышащей. Но между нами все еще такая пропасть.

— Я должен был быть там.

— Знаю, — соглашается Лаклэн. — Мне очень жаль, Алексей. Я думал, что поступаю как лучше.

Магда смотрит на меня через всю машину, и я игнорирую ее. Ей не нужно мне ничего говорить, я уже знаю о своих недостатках.

— Ты поступил правильно, — говорю я Лаклэну. — Но если ты когда-нибудь снова спрячешь от меня мою жену…

— Я знаю, — обрывает он меня. — Я знаю, Алексей.

— Нам осталось двадцать миль, — говорю я.

— Мы с Мак здесь, — уверяет он меня. — Мы присмотрим за ними, пока ты не приедешь.

— Не отходи от нее, — приказываю я. — Не выпускай ее из виду.

— Она никуда не денется, приятель, — уверяет он меня. — Это она попросила нас позвонить тебе.

— Скажи ей, что мы уже едем, — говорит Магда, выхватывая телефон из моей руки. — И я буду хорошо о ней заботиться.

Она плачет, и Николай тоже, когда я встречаюсь с ним взглядом в зеркале.

Мы все отворачиваемся друг от друга, позволяя тишине воцариться в машине, когда Магда вешает трубку.

Моя жена жива. Мой мальчик только что родился.

И я никогда больше не подведу их.

Глава 54 Талия

Мой сын свернулся калачиком у меня на груди, наши глаза закрыты, когда я чувствую его присутствие.

Я так устала. Так устала.

Но Алексей здесь. Поэтому я заставляю себя открыть глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он наклоняется, чтобы обхватить мое лицо руками.

— Солнышко.

Голос у него грубый, глаза стеклянные. И само это слово — извинение, наполненное большим количеством эмоций, чем я когда-либо слышала в его голосе.

— Боже мой, Солнышко. Без тебя я умер.

А потом он покрывает все мое лицо поцелуями, а другая его рука покоится на нашем малыше. Когда он поворачивается к нему, я жестом приглашаю его обнять нашего мальчика.

Что он и делает.

— Франко, — говорю я ему. — Его зовут Франко.

Алексей, кажется, удивлен, но вскоре кивает в знак согласия.

— Франко. Мой сын.

— Он спас нам жизнь, — с трудом выговариваю я.

Я такая эмоциональная. Когда вижу его. Вижу их обоих вместе вот так. Это ошеломляет в том смысле, к которому я не была готова.

Алексей встречается со мной взглядом, и у него красные, налитые кровью глаза. Наполненные горем. И я так сильно сожалею. Испытываю нестерпимую агонию желания к этому мужчине. Ее испытывает поврежденная половина моей души. Мы оба так повреждены, но вместе мы идеально подходим друг другу.

Я понимаю, что плачу. Когда смотрю на него с нашим ребенком у него на руках.

— Мне жаль, что я позволила тебе думать…